– Да, – ответила Катерина. – А над рекой каждую ночь будет грандиозный фейерверк. – При этой новости во взгляде Хьюго мелькнуло выражение легкой зависти.
Василий откашлялся и спросил: – А Никки здесь?
– Нет… он отправился вместе с приятелем смотреть регату гребных судов, проходящую на реке нынче утром. Ее проводят ежегодно в память освобождения города войсками Влада Форбарры во время Десятилетней войны. Насколько я знаю, этим летом собирались устроить нечто великолепное – пошили новые костюмы и будут инсценировать штурм Старого Звездного Моста. Мальчики были очень взволнованы. – Она не стала добавлять, что ребята рассчитывают на особо классный вид с балкона особняка Форбреттенов благодаря любезности форбреттенского оруженосца, друга Пима.
Василий неловко поерзал. – Может, это и к лучшему. Госпожа Форсуассон – Катерина – мы вообще-то пришли сюда сегодня по особой причине, по очень серьезному поводу. Я хотел бы поговорить с вами откровенно.
– Это… это, как правило, самое лучшее, если собираешься вести разговор, – ответила Катерина. Она кинула на Хьюго вопросительный взгляд.
– Василий пришел ко мне… – начал Хьюго, и замолчал. – Ладно, Василий, объясняй это сам.
Василий наклонился вперед, стиснув ладони между коленями, и вымученно произнес, – Видите ли, это вот что. От одного информанта в Форбарр-Султане я получил чрезвычайно тревожное сообщение о том, что произошло…. что недавно обнаружилось… некие очень тревожные сведения о вас, моем покойном кузене и Лорде Аудиторе Форкосигане.
– О, – произнесла она ровным голосом. Итак, круг Древних стен – или того, что от них осталось – не удержал клевету в границах столицы; липкий след протянулся даже к городкам провинциальных Округов. А она почему-то думала, что эти злобные игры – забава исключительно для высших форов. Нахмурившись, она откинулась на спинку кресла.
– Поскольку это чрезвычайно близко касается обеих наших семейств – и, разумеется, потому, что такого рода странные вещи нуждаются в перепроверке, – я рассказал все Хьюго, желая получить совет и надеясь, что он сможет успокоить мои страхи. Но слова вашей невестки Розали, наоборот, все подтвердили и еще больше усилили мои опасения.
Что подтвердили? Наверное, она могла бы сделать несколько близких к истине предположений, но подкидывать им доказательства сама она не собиралась. – Я не понимаю.
– Мне говорили, – Василий прекратил нервно облизывать губы, – среди высших форов общеизвестно, что это Лорд Аудитор Форкосиган виноват в порче респиратора Тьена в ту ночь на Комарре.
Это она могла развеять вполне быстро. – Вам солгали. Эта история придумана небольшой мерзкой кликой из числа политических противников лорда Форкосигана. Они хотят создать ему проблемы в связи с какой-то склокой по наследованию Округа, идущей в Совете Графов в последнее время. Тьен сам себе навредил; он вечно был небрежен с чисткой и проверкой снаряжения. Это просто сплетня. Никакого обвинения не выдвигалось.
– Да откуда взяться обвинению? – высказал разумную мысль Василий. Она было понадеялась, что ей удалось быстро достучаться до его здравого смысла, но тут он продолжил: – Мне объясняли, что любое обвинение против него должно быть выдвинуто в Совете, перед лицом равных ему и одним из них. Пусть его отец и удалился на Зергияр, но, будьте уверены, его центристская коалиция в силах подавить любое подобное поползновение.
– Уж я надеюсь, – Да, оно и должно быть подавлено, но совсем не по той причине, которую имел в виду Василий. Поджав губы, она холодно на него посмотрела.
Хьюго заметил с тревогой, – Но видишь ли, Катерина, тот же самый человек рассказал Василию, что лорд Форкосиган пытался тебя вынудить принять его предложение.
Она раздраженно вздохнула. – Вынудить? Нет, конечно же нет.
– А-а, – просветлел Хьюго.
– Он просил меня выйти за него замуж. Очень… неловко.
– Боже мой, так это действительно правда? – в это мгновение у Хьюго был совершенно ошеломленный вид. Выглядело так, словно это сообщение потрясло его гораздо сильнее, чем обвинение в убийстве… и это его вдвойне не красит, решила Катерина. – Разумеется, ты отказалась!
Она коснулась левой полочки своего жакета, нащупав очертания спрятанного там листа бумаги – теперь не такого уж и жесткого. Письмо Майлза – не та вещь, которую можно просто оставить лежать где попало, давая любому возможность взять его и прочесть, а кроме того… ей самой хотелось перечитывать его снова и снова. Время от времени. От шести до двенадцати раз за день… – Не совсем.
Хьюго наморщил брови. – Что ты имеешь в виду под этим не совсем? Я считал, это вопрос из разновидности да – нет.
– Это… трудно объяснить. – Она заколебалась. В присутствии ближайшего родственника Тьена вдаваться в подробности того, как за десять лет брака личный хаос мужа измучил ее душу, – нет, решила она, такого в ее планах просто не было. – И это довольно личное.
Василий услужливо подсказал, – В письме говорилось, что вы казались обезумевшей и растерянной.
Катерина прищурилась: – Кстати, а от какого такого любителя совать нос в чужие дела вы получили это… сообщение?
– От вашего – как он заявил – друга, серьезно обеспокоенного вашей безопасностью. – ответил Василий.
От друга? Ее другом была госпожа Фортиц. Карин, Марк… был Майлз, но вряд ли он стал бы наговаривать сам на себя… Энрике? Ципис? – Не могу представить, чтобы кто-нибудь из моих друзей сказал или сделал нечто подобное.
Хьюго еще глубже нахмурился в тревоге. – В письме еще говорилось, что лорд Форкосиган использовал все виды давления на тебя. Что он обладает какой-то странной властью над твоим рассудком.
Нет. Разве что над моим сердцем, я так думаю. Ее рассудок был совершенно ясным. А вот все остальное, казалось, бунтовало. – Он очень привлекательный мужчина, – признала она.
Хьюго обменялся с Василием огорошенным взглядом. Да, разумеется: они оба видели Майлза на похоронах Тьена. Там Майлз вел себя очень замкнуто и официально и был все еще серый от усталости после этого расследования. У них не было возможностей увидеть, каков он, когда раскрывается – неуловимая улыбка, яркие, совершенно особенные глаза, остроумие, красноречие и страстность… а что за озадаченное выражение было у него на лице, когда он столкнулся нос к носу с масляными жуками в форкосигановских ливреях!… она непроизвольно улыбнулась этим воспоминаниям.
– Кэт, – судя по тону, Хьюго был сбит с толку, – этот человек – мутант. Он едва достает тебе до плеча. У него явный горб… не знаю, почему это не исправлено хирургическим путем. Он просто странный.
– О, операций ему делали десятки. Изначальные повреждения у него были намного, намного серьезней. У него по всему телу до сих пор видны побледневшие давние шрамы.
Хьюго уставился на нее. – По всему телу?
– Гм. Я так полагаю. Во всяком случае, по той его части, что я видела, – она прикусила язык, с которого было уже готово сорваться уточнение – «до пояса». На мгновение ее воображение отвлекло совершенно неуместное видение: Майлз лежит в кровати, полностью обнаженный, среди простыней и одеял – как подарок в упаковке, и она медленно исследует всю эту запутанную сеть шрамов сверху донизу. Она взмахом ресниц отогнала это видение прочь, надеясь, что глаза ее не выдали. – Согласитесь, у него приятное лицо. И глаза… очень живые.
– У него слишком большая голова.
– Нет, просто тело для нее чуть маловато. – Да, и как это она сподобилась спорить с Хьюго насчет анатомии Майлза? Черт бы все это побрал, он же не какая-нибудь прихрамывающая лошадь, необходимость покупки которой она отстаивает перед ветеринарным советом! – В любом случае, это вовсе не наше дело.
– То есть если он … если ты … – Хьюго принялся жевать губу. – Кэт… если тебе каким-то образом угрожают, или шантажируют, или происходит что-то странное, то ты не одинока. Я знаю, мы можем найти помощь. Ты, может, и оставила семью, но семья не оставила тебя.