Бесхозная баба, зарабатывающая себе на жизнь сама, для Античности – скорее исключение, чем правило, так что и в лучшие-то для Карфагена времена найти для бабы нормальную работу было задачей не тривиальной, а теперь и времена не из лучших. А они же из захолустья, где нравы не в пример строже столичных, и звиздой торговать – это уж совсем до крайней степени отчаяния докатиться надо. У кого в Карфагене родня, в приюте родственнице не откажут, и пускай в тесноте и впроголодь, но пропасть не дадут. Но не о них речь, а о тех, кто никому в Карфагене не сестра, не кузина, не племянница и даже не свояченица – им-то как в чужом городе жить? Продаст такая свои недорогие украшения вообще за бесценок, потому как много их таких, и предложение превышает съёжившийся из-за безработицы спрос, и надолго ли ей хватит этих жалких грошей? А жить и дальше на что-то надо, и окромя звизды больше ведь им предложить нечего, да ещё и конкуренция нехилая, потому как безработица зашкаливает, и денежный клиент в большом дефиците. Собственно, на этом мы и строили свои расчёты, планируя вербовку карфагенских невест для наших колонистов. При других обстоятельствах поди ещё уломай городскую девку из крутого мегаполиса на "замуж за бугор" в какой-нибудь глухой мухосранск, но теперь эти вот понабежавшие и сами из достаточно глухих дыр, и мегаполис означенный их ни разу не привлекательным лицом, а весьма неприглядной задницей встретил, едва ли лучшей, чем та родная дыра, да и просто-напросто – куда им вообще деваться?
– Это же ливофиникиянки, многие вообще без финикийских предков, а только культурно ассимилированные и воспитанные по-финикийски, – добавил конкретики наш испанский мент, – В Карфагене у таких даже намёка на гражданские права нет, и их можно вообще похитить и в рабство продать, чем подлецы и промышляют. Заманивают дурочек предложением нетрудной и не слишком низкооплачиваемой "честной" работы, а те и уши развесят на радостях, что услыхали боги их мольбу. Ну и попадают в результате вместо несуществующей "честной" работы кто-то на корабль иноземного работорговца, кто-то в караван к тем же нумидийцам, от которых, казалось бы, спаслись, а кто-то и в дешёвый портовый бордель для матросни. Наш ухарь поначалу только "честную" вербовку через смотрины нагишом с последующей "проверкой" приглянувшихся в постели практиковал, но потом разобрался в ситуации и сообразил или кто-то подсказал, что можно же заодно и подзаработать на продаже в рабство бесправных и беззащитных ливиек…
– А ты откуда об этом узнал? – поинтересовался я.
– Дешёвые бордели ударили по доходам храма Астарты, верховная жрица тут же "озаботилась судьбой несчастных" и пожаловались на эти безобразия сразу в Совет Ста Четырёх, где о них и услыхал твой тесть, а мне уже передали с голубиной почтой его безопасники. Хулиган-то ведь – в нашей юрисдикции. Ну, я согласовал с коллегами той же почтой план операции и послал в Карфаген нового вербовщика, а за компанию с ним – судейскую "тройку", а они тем временем подыскали и наняли "подсадную утку". Тут вся сложность-то была в чём? За этих проданных в бордели "ничейных" ливиек, за которых и вступиться-то законно некому, нашему ухарю реально только штраф грозил, а для тяжкой статьи требовалась настоящая финикиянка с родственниками в городе, но в окрестностях порта никому не известная и внешне похожая на чистопородную ливийку. Сам-то посуди, легко ли найти среди относительно благополучных горожан недавно приезжую красотку, согласную не просто прикинуться на какое-то время, а реально поработать проституткой, да ещё и через похищение с продажей в рабство и "пробами"? Вот, пока мои люди были в пути, карфагенские коллеги как раз такую и подыскивали…
– А они-то где такую найти исхитрились? – он меня неподдельно заинтриговал.
– Мне об этом не докладывали – сам теряюсь в догадках и думаю, что история слишком длинная для голубиной почты. Вернутся наши, привезут её – сама расскажет.