Фабрицию всё это разжёвывать не нужно – он в курсе. И в большинстве наших обсуждений участвовал, и на нашей большой карте мы ему Мадейру показывали. Стоило мне лишь сказать о "ближнем" острове и загнуть палец, как он въехал и без пояснений, о чём я толкую. И знак мне подаёт, что ЗДЕСЬ подробности излишни.
– А сколько там всего может прокормиться, и насколько этот остров близок? – заинтересовался таки и Миликон, – А то как людей для колоний вербовать, так у нас, а как островами владеть, так Тарквиниям? А если мы тоже хотим владеть тёплыми островами?
– Великий, у тебя же нет флота, – заметил наш босс, – Как ты собираешься взять остров, до которого тебе всё равно не добраться?
– Вот мне и интересно, насколько остров близок и какое население прокормит, – не унимался царь, – Раз вы не заняли его до сих пор, значит, не сильно он вам и нужен.
– Если наладить там правильное хозяйство, великий, то население в несколько тысяч человек он прокормит легко, – я решил слегка подзакатать венценосцу губу, ради чего преуменьшил реальное современное население Мадейры не на порядок, а на все два, – Но он не так близок, как тебе бы хотелось. Он ближе НАШИХ Островов, ближе Горгад, ближе даже Островов Блаженных, но не настолько, чтобы на него могли уверенно плавать малые бастулонские гаулы. И от берегов он удалён, и сам невелик, так что промахнуться мимо него неопытным в океанских плаваниях бастулонским морякам – раз плюнуть, – я дипломатично умолчал, что наивысшая точка Мадейры – тысяча восемьсот шестьдесят два метра над уровнем моря – даже с палубы той гаулы будет видна уже за сто семьдесят километров, то бишь с полутора градусов, – И металлов на нём тоже нет – ни золота, ни серебра, ни олова, ни меди, ни железа. Даже свинца, великий – и того нет. Всё это на него придётся привозить, а получить с него можно только то, что даёт земля. Для нас он может быть полезен как промежуточная гавань на пути к далёким землям, а какой толк от него будет твоему царству?
– Но климат там теплее, чем здесь?
– И климат теплее, и земля плодороднее, но сам остров невелик, и всего твоего царства в неурожайный год ему всё равно не прокормить. И флот, опять же, нужен для регулярных плаваний настоящий и немалый, а это – дорогое удовольствие.
– Да и зачем тебе? Разве Тарквинии отказали тебе хоть раз в помощи, когда она была тебе нужна? – добавил Фабриций.
Судя по резко поскучневшей морде монаршего лица, он понял наш намёк так же хорошо, как и мы – его. Разумеется, думал Миликон не о пшеничном или ячменном зерне. Приобщившись уже на дворцовых пирах к привозимым Тарквиниями заморским деликатесам и понимая, каков на них спрос в Риме, он вполне представлял себе и доходы от торговли ими, и что странного в его желании влезть в этот прибыльный бизнес? Даже не лично, хотя бы уж государственной казной. Разве сравнятся с этим доходом налоговые поступления от здешних крестьян? А мы его тут – с эдаких небес, да на грешную землю, гы-гы! Типа, получает твоя казна налоги, вот и пускай заботится о благосостоянии своих налогоплательщиков, если хочет получать от них больше.
Это нам, буржуинам-олигархам, лучше вне государства наши основные доходы иметь, дабы и алчность наша вся туда была направлена, наружу, а не вовнутрь, а внутри – опору на базовый социум, ценный для нас именно как опора и ради этого оберегаемый. Государство же все свои доходы внутри иметь должно, с народа, дабы оно об означенном народе и заботилось в первую очередь. С нищих – много ли налогов соберёшь, и надёжная ли они защита от внешнего врага?
Тарквинии, конечно, не столько об этих высоких материях думают, сколько о своей сверхдоходной монополии на заокеанские ништяки, и им дешевле и безопаснее со своих уже полученных доходов таможенные сборы отстёгивать, а если мало окажется, так в разовом порядке казну субсидировать, чем самой монополией своей рисковать, делясь с государством источниками своих монопольных доходов. Алчность, естественно, в чистом виде, помноженная на эдакий ещё не вполне сформировавшийся, но уже намечающийся транснационализм – ну, с учётом уже имеющихся и запланированных заморских колоний, тарквиниевских, а не миликоновских. Но кто сказал, что алчность подобного типа – всегда во вред интересам государства? Это уж – смотря что под государством понимать и под его интересами. Благосостояние подданных, например, входит в эти интересы или не входит? Вот дай сейчас миликоновской казне доходы от этой трансатлантической торговли, так о чём она тогда заботиться будет и во что вкладываться? Будь Миликон в числе имеющих высшую "форму допуска", так рассказал бы я ему, к чему такие сверхдоходы приводят. Ни к чему хорошему, судя по испанским Габсбургам нашего реала. Получили они доступ к американским драгметаллам, начеканили из них хренову тучу свободно конвертируемой звонкой монеты, и куда потом ушла та означенная хренова туча той означенной звонкой монеты? Правильно, за бугор. Во-первых, на финансирование габсбургской гегемонии в Европе, а во-вторых, в уплату за голландский и фламандский мануфактурный ширпотреб. То бишь нидерландскую промышленность испанские Габсбурги поддерживали вместо того, чтобы свою испанскую развивать. А всё отчего? Оттого, что в Нидерландах она уже имелась, и проще было её продукцию покупать, раз купилок до хрена – и технически это было проще, и финансово. Хрен ли тем Габсбургам потенциальные доходы от налогов с будущих испанских мануфактур, когда вот они, на порядок большие доходы от Америки? А вот не было бы у них тех чеканенных из американских драгметаллов купилок, так они бы и политику вели поскромнее и подешевле, и ширпотреб нидерландский покупать им было бы не на что, и пришлось бы им волей-неволей свою испанскую промышленность развивать, дабы и доходы от налогов с неё повысить, и саму её продукцию иметь.