Заключительным номером дипломатического протокола стало вручение ему – ага, опять через тех же посредников – трёх ниток стеклянных бус, которые он в конечном итоге все три на себя и напялил – видимо, оттого, что они были разного цвета, и каждое из ожерелий оказывалось таким образом уникальным. А разве ж можно выпустить из своих загребущих начальственных рук уникальную вещь? На этом мы с халявой и закруглились, потому как нехрен их баловать. Презентация презентацией, но она ж не самоцель, а типа рекламной акции для будущего бизнеса, и не к халяве их надо приучать, а к бартеру типа "дашь на дашь". Главнюк их, кажется, тоже въехал, что презентация окончена, поскольку снова разродился торжественной речугой на своей дикарской тарабарщине и сделал нам приглашающий жест, а толпе – вернуться к прерванным занятиям.
– Они нас не вот этим ли, часом, угощать собрались? – спецназер подозрительно кивнул в сторону баб, скучковавшихся вокруг большого горшка и занятых откусыванием кусочков от ломтей вываренной маниоки, их тщательным разжёвыванием и сплёвыванием этой жвачки в горшок.
– Именно, – подтвердил его опасения геолог, – Слабоалкогольный напиток такой у них, сбраживание идёт за счёт ферментов слюны. Те, кто пробовал, говорят, что он не так уж и плох, если отвлечься и не думать о способе его приготовления…
– Короче, не сметь думать о белом медведе, – хмыкнул я.
– Взгляните на это дело с другой стороны, – предложил Серёга, – Сбраживание они производят, как видите, в нормальном глиняном горшке, и сам этот горшок у них, как видите, не единственный. А раз у них есть нормальная керамическая посуда, то и жратву они в ней варят нормальным способом на огне, и нам не придётся дожидаться, пока они вскипятят воду раскалёнными камешками. Всё-таки керамика – это великое дело. Кстати, Юля говорила про эту земледельческую культуру на Маражо – у них тут кроме горшков будет ещё и скульптурная посуда делаться – ну, в более поздние времена, если судить по датировке находок. Надо бы глянуть, и если такая уже есть, так сменять уж пару-тройку образцов хотя бы, иначе она меня не так, как эти, а прямо живьём сожрёт.
– Ну, если она у них не священная какая-нибудь, то вполне можно и сменять, – прикинул я, – Мелочёвки для обмена мы прихватили с запасом.
– Человечиной-то они нас, надеюсь, не вздумают кормить? – озвучил таки наше общее беспокойство Володя, – Я, конечно, всё понимаю и все местные обычаи уважаю, но не до такой же, млять, степени!
– Гарантировать стопроцентно, сам понимаешь, нельзя ничего, – ответил геолог, – Но в данном случае маловероятно. Судя по тем черепам, совсем свежего нет, а поедают они убитого сразу всем селением, так что на одно только такое пиршество его и хватает. Пленников на привязи мы с вами не наблюдаем, а своих они не едят, так что и специально для пирушки с нами им забить на мясо, вроде бы, некого.
– Ты уверен? – спросил я, поскольку тоже размышлял на предмет, как бы нам в случае чего отмазаться от угощения человечиной, не обидев при этом хозяев, – Забить, тут же разделать и тут же поджарить – дело разве долгое? Да даже пускай и сварить – сам же говоришь про эти ихние горшки, в которых это быстро.
– Ну, я ж сказал, что без гарантии, но исторические тупи своих не ели. Я как-то смотрел старый бразильский фильм про них – без русского перевода, правда, но общий смысл с пятого на десятое был понятен и так. Там было про пленного француза, которого они в конце концов убили и сожрали. Дело это чисто внутреннее для селения, и никакие соседи и прочие чужаки на него не приглашались. Тут у них всё немного попримитивнее, чем было у тех тупи в том фильме, но во многом похоже, а этот каннибальский обычай был завязан на религию, так что не должен был очень уж ощутимо измениться. Поэтому – очень маловероятно. Скорее всего, самое неприятное, чем нас реально могут угостить – это какие-нибудь личинки, но священной едой они ни у кого не считаются, так что мы и отказом от них никого не обидим. Ну и вот это пиво ихнее из этой маниоковой жвачки, но тут уж придётся хотя бы пригубить из вежливости…