И здесь на площади собрались все, кто был на месте, но шествия не устроили, погремушками не грохотали, и без торжественных речей как-то обошлось. Если социум малочислен, устроен просто и не слишком иерархичен, то и мозги людям компостируются в нём в гораздо меньшей степени – нет такой ставки на зомбированных болванчиков, как у многочисленных, но питающихся однообразнее и затюканных земледельцев. Выкурили с их главнюком ритуальную трубку, и на этом с китайскими церемониями закруглились.
Товары нам были предложены те же в основном, что и на Доминике, и вождь был неприятно удивлён, когда оказалось, что живые попугаи, которых Акобал всякий раз приобретал там, нас здесь не интересуют. Наш переводчик, владеющий их языком далеко не блестяще, умаялся объяснять ему разницу между большим жёлто-зелёным эндемиком Доминики с Мартиникой и самым обычным материковым арой. Впрочем, хмурился вождь недолго, поскольку в остальном разногласий у нас с ним не возникло. По жратве, стоило ему только въехать, что питаемся мы не только попугаями и не столько попугаями, тут же выяснилось, что у него для нас много чего найдётся. Если настоящим скотоводством, как и земледелием, его люди не заморачиваются, это ведь ещё вовсе не значит, что у них нет домашней живности. Да, в неволе они её не разводят, а ловят и приручают дикую, но уж её-то у них хватает. Как мы и ожидали, не заржавело и за материковыми видами. Тапира у них в самом деле не оказалось ни одного, но пекари нам пригнали штук шесть, а капибар – десятка полтора. Мы переглянулись, обменялись понимающими кивками, и я заказал для них клетки. Это пекари нам на Кубе не нужны, потому как нормальные свинтусы уже туда завезены, которые размножатся, и часть их рано или поздно сбежит и одичает, а вот капибары там очень даже пригодятся, так что резать и есть эти полтора десятка капибар мы не будем, а постараемся доставить их в Тарквинею живыми. Агути – другое дело, их на Кубе и своих достаточно, и три десятка местных пойдут, конечно, на мясо. Неживого, но хорошо прокопченного для лучшей сохранности, нам тоже предложили немало, в том числе и крокодилятины. Скорее всего, молодой острорылый крокодил, обычный для всех берегов Карибского моря, включая и кубинские…
Как и на Доминике, товары длительного пользования включали в себя акулью кожу и черепаховые панцири. В принципе это и на Кубе не дефицит, но отчего же не взять по дешёвке, сберегая тем самым кубинские ресурсы? Но в отличие от Доминики, здесь нам предложили и крокодилью кожу – опять же, кубинских крокодилов побережём, и даже шкуры ягуаров – немного, только три штуки, но у нас ведь ягуаров вообще днём с огнём не сыскать – не водятся они на Больших Антилах. А что особенно нас порадовало, так это жемчуг. Такой же точно, как и на Доминике, не хуже, но и не лучше, зато здесь нам его предложили раза в четыре больше. Ну, оно и понятно – у вулканических островов их прибрежная отмель совсем узенькая, и сколько там на такой полоске может водиться той жемчужницы? А Тринидад – шельфовый остров с обширной отмелью и во много раз большей площадью доступных для ныряльщика глубин. Наверное, и в десять раз больше собрали бы, если бы ожидали нашего прибытия и собирали целенаправленно. Но тут ведь главный-то фокус в чём? Это в античном Средиземноморье и вообще в развитых странах Старого Свете хороший жемчуг ценится на уровне драгоценных камешков-самоцветов, потому как единичные элитные жемчужины как раз в качестве самоцветов и применяются в ювелирке, а массовка сверлится на ожерелья, но это ведь античным Средиземноморью и Востоку есть чем их сверлить, а чем прикажете сверлить их здесь не знающим металлов красножопым? Костяным или бамбуковым сверлом с песочком в качестве абразива? Ну и какого размера должна тогда быть жемчужина, чтобы после такого сверления от неё ещё осталось чего на нить нанизать? Поэтому и не ценят чингачгуки жемчуг так, как ценится он в античном мире. Ну, мы разве против? Дешевле возьмём – нам же больше навара.