В свёртке было и несколько мелких камешков. Спецназер вложил один из них в кожаное гнездо, слегка растянул рогатку и стрельнул в стену – слабенько, конечно, лишь бы принцип действия показать. Потом – уже без камешка, конечно – растянул до уха, что твой аглицкий лук, показывая, как из этой штуки МОЖНО шмальнуть при желании и при наличии веских причин. Въехали они сходу, а въехав – попробовали сами, переглянулись меж собой и покачали головами.
– Это оружие слабее лука и пращи, и для боя в чистом поле оно не годится, – оценил его Ганнибал, – Но оно "всеядно" как праща и прицельно как лук, и научиться пользоваться им – легко. По силе пригодно для охоты на мелкую дичь, а с нескольких шагов может нанести серьёзную рану и человеку. При этом оно невелико, и его можно спрятать под одеждой и пронести куда угодно, а сделать его своими руками, если есть вот этот упругий материал, сумеет и мальчишка.
– Вот именно, почтеннейший, – ухмыльнулся я, – А размеры и вес таковы, что многие не поленятся носить его и постоянно, и если этот материал будет нетрудно найти, то даже отбирать это оружие у мальчишки не будет ни малейшего смысла – он в тот же день сделает себе новое.
– Да, но это только если у мальчишек будет этот упругий материал, – заметил генерал-гауляйтер, – Но где они его возьмут?
– Вот об этом как раз ты и позаботишься.
– Я?!
– Если не ты, то кто же? – мы с Володей рассмеялись, – Материал в том ящике, который мы отдали тебе вчера. Там мотки упругой ленты вдвое шире вот этой и вот такой примерно длины, – я показал руками размер около метра, – Одного мотка хватит на четыре таких штуки. Ты прикажешь раздать эти мотки мальчишкам по всем деревням и по всем улицам города. На всех по мотку, конечно, не хватит, но ты распределишь их так, чтобы в каждой деревне и на каждой улице их оказалось хотя бы по паре-тройке.
– И показать им вот эту штуку?
– Нет, её ты спрячешь и никому показывать не будешь. Мальчишки рано или поздно изобретут её САМИ – именно её или что-то подобное ей, и в этом как раз главный смысл нашей затеи с этим материалом.
– Я должен выявить злонамеренных рукодельников и наказать этих малолетних негодяев так, чтобы никому не повадно было впредь?
– Нет, наказывать ты будешь только за САМО хулиганство. За увечья и раны, за стрельбу по людям, если это не оборона, за стрельбу по соседской домашней живности и по окнам домов – за это, конечно, наказывай, как наказываешь и за любое подобное этому безобразие. Но сами эти их изделия у них НЕ отбирай, если при разборе выяснится, что пользовавшийся им придумал и сделал его самостоятельно. Если он отобрал у другого – а так тоже будет наверняка – тогда отбирай, выясняй, кого он ограбил, и наказывай ещё и за грабёж, а изделие возвращай ограбленному. И во всех случаях бери на заметку всех, кто придумал и сделал – я хочу, чтобы к моему следующему приезду у тебя был список этих головастых и рукастых ребят. Мы подумаем над полезным применением их способностям, когда они подрастут.
– Гм… Ну, тоже правильно. Ты говоришь ТОЛЬКО о мальчишках? А как быть, если окажется девка? Я понимаю, что вряд ли, ну а вдруг? Редко, но бывают ведь и такие.
– ТАКИХ девок, если попадутся – тоже на заметку, но – отдельным списком. И – это, если такие найдутся, то позаботься и о том, чтобы они побольше общались с самыми толковыми из таких же ребят. Хоть и не женское это дело, но…
– Но яблоко от яблони далеко не падает, – въехал управленец, явно не зря на эту должность Тарквиниями назначенный, – Я понял – так и сделаем.
Порешали все вопросы, выходим от него, идём по улице, а Одноглазый вновь ко всему на ней присматривается, будто бы только сейчас впервые и увидел, и видно по нему, что усиленно размышляет над чем-то. И наконец его озаряет:
– В Оссонобе ничего этого нельзя сделать из-за Рима?