На Урале появились скупщики леса и горных предприятий, а за Уралом, от Кургана до Омска, вместе с Гинце, ехали крупные скупщики сибирского масла и совещались долго и серьезно.
В Иркутске Гинце неожиданно изменил свое решение и объявил Вотану, что остается вместе с Пуженом в этой «восточной столице» Сибири и лишь через несколько дней проедет в Манчжурию.
Дальше Вотан ехал один. В Харбине он принял своего представителя, а также консула Мюллера, которые сообщили ему, что японцы энергично готовятся к войне и что у них все уже готово, хотя никто с противной стороны не подозревает даже о близящемся дне войны.
XIII
Зима того года не была суровой. Выпали глубокие снега, которые покрыли верхушки отрогов Сихотэ-Алиня и лежали белыми пятнами в оврагах Уссурийских степей. Морозы стояли небольшие, но, несмотря на это, в реках и на горах снег не сходил всю зиму, и в тайге промысловым охотникам было раздолье, так как след зверя легко было находить. В этот год Уссурийская тайга и горные долины кишмя кишели целыми артелями промысловых охотников.
Вернувшийся в начале декабря домой Вотан не застал Вольфа. Ему сказали, что Вольф живет уже несколько дней в городе, но сейчас находится на охоте.
За время отсутствия Вотана в городе произошли немаловажные события, имевшие большое влияние на последующие дела.
Когда Вольф вместе с Салисом Швабе прибыли в город, то они прежде всего заехали в дом старшего Швабе, исполнявшего должность английского коммерческого агента и жившего уединенно на одной из боковых улиц второго яруса города. Когда капитан и молодой Салис Швабе рассказали старшему брату о своих приключениях, тот в раздражении встал и сказал:
— Вы не забывайте, что я представитель Великобритании и что мне нельзя принимать участие в такой явно шпионской деятельности! Я считаю неудобным, чтобы мой брат, состоящий агентом страны, которая не сегодня-завтра начнет войну с Россией, жил в одном со мной доме!
С этого дня молодой Салис Швабе нанял для себя небольшой особняк недалеко от японского квартала и поселился в нем, а вместе с ним поселился и Нохвицкий, очень обрадовавшийся приезду обоих знакомых. Он очень быстро подружился с ними и немедленно перезнакомился со всем городом. Ловкий, отлично воспитанный, Нохвицкий скоро вошел в самые влиятельные дома города, где его приглашали давать уроки английского и французского языков, которыми он в совершенстве владел.
В то время, когда Нохвицкий занимался преподавательской деятельностью, он жил с Салисом Швабе, хозяйничая в его холостой квартире, куда довольно бесцеремонно приглашал целые толпы японских гейш, живших в маленьких, словно из картона сделанных домиках, тянувшихся по обеим сторонам так называемой Японской улицы. Он говорил с ними на их щебечущем и воркующем говоре и очень весело проводил время, пока младший Салис Швабе и капитан Вольф уезжали на охоту.
А оба друга, захватив с собой большой запас патронов и своих собак, уезжали на манчжурскую границу, где среди необозримых полей и степных зарослей дубняка охотились за фазанами. Они останавливались в какой-нибудь одинокой фанзе, около которой китайское семейство разводило хлеб и овощи на пространстве нескольких квадратных саженей, целый день копошась на аккуратно и тщательно разделанных грядках, а в зимнее время в небольшом сарае, крытом гаоляном, делали из вязкой глины кирпичи и возили их на железнодорожную станцию.
Здесь, в одинокой фанзе, на теплом кане, Вольф и Швабе только ночевали. Целый день до позднего вечера бродили они по полям и стреляли фазанов. Их мешки были переполнены этими красивыми, сверкающими на солнце всеми цветами радуги птицами. Утомившись почти до полного бессилия, они медленно плелись в фанзу и, наскоро поужинав, ложились спать. Если какой-нибудь посторонний зритель наблюдал бы за обоими охотниками, то, он, конечно, понял бы, что они ждут чего-то и только от скуки развлекаются охотой.
Однако, прошло более недели, прежде чем по долине речки Ушогоу начал подыматься в гору небольшой отряд китайских всадников. Впереди ехал Мый-Ли. Он внимательно осматривался по сторонам и, заметив стоящую в стороне покинутую и полуразрушенную кумирню, какую обыкновенно строят китайские рабочие вблизи от своего жилья, он подъехал и здесь, под глиняной чашечкой с остатками сгнившей чумизы, нашел небольшую записку. Прочитав ее, он повернул весь отряд к югу и рысью начал пересекать степь. К вечеру он был уже вместе со своими всадниками у фанзы, где устроили свой лагерь Вольф и Салис Швабе.