Выбрать главу

— Каково, полковник?.. Pardon, мистер Клан…

Тот посмотрел на советника, улыбнулся ему одними только глазами и шепнул:

— Пожалуй, скоро жарко будет?

Вскоре они вышли из толпы и долго гуляли по набережной, тихо разговаривая и куря.

Разговор их был, по-видимому, очень интересен; оба они от души смеялись, потирали руки и обнимали друг друга.

Вдруг Клан поморщился и сразу остановился.

— Пойдемте назад!.. — сказал он. — Идет переводчик нашего посольства, Каттнер. Я избегаю встречаться с этим стариком…

Фон Луциус улыбнулся и ущипнул полковника за руку.

— Знаю… знаю!.. — сказал он. — Об интрижке вашей с его женой говорил мне Каттнер. Я все знаю, дорогой Вольф, все знаю… мистер Клан!

— Было дело… — проворчал Вольф. — Однако, пойдемте домой, я считаю ненужным, чтобы он меня видел в Петербурге…

Они повернули назад и быстро пошли по набережной в сторону Сената, все более и более удаляясь от Каттнера, медленно плетущегося усталой походкой и грустно смотрящего на Неву, покрытую барками, снующими пароходами и яликами. Старик не заметил издали прогуливающегося барона Луциуса и Вольфа, и чутье не подсказало ему, что враг был в сотне шагов от него.

Когда оба друга увидели серое, циклопическое здание германского посольства, его неуклюжие, безобразные колонны и словно тюремные окна, фон Луциус указал рукой на огромных коней и стоящих возле них голых рабов.

— Эмблема Германии! — улыбнулся барон. — Здесь никто не догадывается, но я видел одобренный кайзером проект с надписью: «Лошади — силы, помогающие развитию Германии, а рядом — нагие, грубые и сильные мужчины — славянские рабы».

Несмотря на то, что Вольф довольно часто и тревожно оглядывался, отыскивая глазами сгорбленную фигуру Каттнера, он не мог удержаться от смеха.

— Зло придумано! — воскликнул он. — Когда же мы увидим посла?

— Я думаю, что мы его застанем у себя, — ответил фон Луциус и с пренебрежительной улыбкой добавил: — Устарел наш посол, очень устарел!.. Не такому дипломату надо было бы быть здесь в эти дни!

Они вошли в дом посольства и поднялись в кабинет посла. Старый дипломат, действительно, был дома. Он ходил мелкими, торопливыми шагами из угла в угол кабинета и, видимо, сильно волновался.

— Наконец то и вы! — воскликнул он, увидев входящих Вольфа и Луциуса. — Я получил шифрованную телеграмму. Война неизбежна! Нам предписано предпринять шаги…

— Разрешите доложить, граф! — сказал Вольф. — Я всего несколько дней тому назад был в Берлине, и там в военных кругах открыто говорили о войне с Россией. Еще в мае фабриканты получили предписание приготовиться к выполнению военных заказов. В мае же мне было поручено съездить в Данию и вести переговоры с представителями скандинавской печати. Это необходимо для поддержания престижа Германии в случае как удачи, так и неудачи, и для подогревания симпатий к немцам, которые слишком глубоко внедрились в организмы всех государств и, как выражается имперский канцлер, «исторжение» нас оттуда не может не быть опасным для нашего существования. Я виделся в Копенгагене со Свеном Гедином[34] и, гарантировав ему крупную субсидию от нашего правительства, заручился его содействием в распространении всех тех известий и сообщений, которые будут ему передаваться из Берлина. Во Фреде у меня было свидание с Бьернсоном и Бергером, и оба охотно пошли на предложенную им нашим министерством иностранных дел комбинацию. Эти публицисты устроят в Европе и Америке такую рекламу для Германии, что в море сообщаемых ими сведений утонет правда!

Вольф замолчал, а посол, внимательно слушавший его, спросил:

— Вы уверены, что война неизбежна, полковник?

Вольф незаметно взглянул в сторону фон Луциуса и ответил:

— Это вопрос — бесповоротно решенный, ваше сиятельство!

Просидев у посла около часа, Вольф откланялся.

— Я прошу вас, граф, — произнес он на прощание, — принять мои лучшие пожелания благополучного и отвечающего достоинству нашей родины и императора последнего перед войной выступления германского посольства! Мы больше не увидимся, так как я, вероятно, сегодня успею уехать в Стокгольм.

Вольф пожал руки графу и советнику и, еще раз поклонившись у самого выхода, покинул кабинет посла. Проходя через малую приемную, полковник столкнулся лицом к лицу с Каттнером.

Оба они остановились, как вкопанные, и несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, Каттнер, поправив папку с бумагами и докладами, шепотом спросил:

вернуться

34

…Свеном Гедином — Знаменитый шведский путешественник С. Гедин (1865–1952) был пангерманистом и в период Первой мировой войны поддерживал Германию, как впоследствии нацистов. В 1925 г. Гедин выступил с критикой кн. Оссендовского Звери, люди, боги, однако едва ли знал об этом давнем выпаде Оссендовского.