Было что-то таинственное и жуткое в этом движении черной тени, бесстрашно идущей между окопами по полю со свистящими над ним пулями. Какой-то вызов и насмешка чудились в этом беззвучном и быстром шествии человека или призрака по земле, давно пропитанной кровью убитых. Временами казалось, что тень отделялась от земли и плавно колебалась в белесых, мятущихся полосах снега. Тогда фельдфебель крестился, а Дернов в изумлении пожимал плечами.
— Дать залп? — спросил, наконец, Архипов.
— Постой! — шепнул прапорщик. — Ведь там один… человек?
— Один… — кивнул головой фельдфебель. — А других, может быть, не видно…
— Да… — протянул Дернов.
В это время на какой-то сопке вспыхнул прожектор. Юркий и любопытный луч пробежал, как лезвие ножа, по окопу и, скользнув по равнине, на одно короткое мгновение осветил одинокую фигуру, пробирающуюся по полю, между ведущими бой позициями.
Дернов и Архипов даже воскликнули от удивления и переглянулись.
Это была, несомненно, женщина. Она шла, и платье ее и платок развевались по ветру. Ее заметили, однако, и в немецких окопах.
Окопы тотчас же расцветились красными и желтыми огнями выстрелов, и затараторил пулемет. Взвилась ракета и красным огнем осветила часть поля. На побагровевшем небе Дернов еще раз увидел загадочную тень неожиданно появившейся здесь, под огнем, женщины. Она пробежала несколько шагов и вдруг пошла спокойно.
Прожектор с наших позиций начал бегать по полю. Женщина была видна, как на ладони, но немцы не обстреливали ее. Она шла, скрытая небольшим косогором, и подвигалась в сторону немецких траншей.
Дернов и Архипов переглянулись.
— Сколько шагов, по-твоему, до нее? — спросил прапорщик.
— С 1500 будет!.. — ответил тот. — Что она, ведьма, что ли?
— А наш прицел какой? — перебил старика Дернов.
— Сами знаете, ваше благородие! — ответил Архипов и вдруг сразу понял и пытливо заглянул в глаза прапорщику.
— Значит, фланга немцы не берегут? — шепнул Дернов. — И можно, пожалуй, оттуда незаметно подойти…
Чувствуя на себе взгляд Архипова, прапорщик взглянул на него в упор и спросил:
— Попытаем счастья?..
— Так точно, ваше благородие, надо попытаться!.. — обрадовался фельдфебель.
Дернов по телефону объяснил положение полковому командиру, и тот разрешил его роте ударить в штыки, в случае успеха обещав тотчас же пустить в атаку весь полк.
Дернов обрадовался.
Мешал прожектор. Он освещал всю равнину, нащупывал каждый камень, всякий куст. Надо было успокоить наблюдателей и заставить перевести луч в другую сторону.
Архипов побежал вдоль траншеи.
— Не стрелять! Не стрелять! — приказывал он, и его приказание повторяли взводные:
— Не стрелять!.. отставить!
Русский окоп внезапно замолчал.
Стал утихать огонь и с немецких окопов. Вскоре редкие выстрелы и те умолкли. Там, видно, были рады отдохнуть.
Прожектор, словно удивляясь, пошарил, побегал по полю и, убедившись, что здесь все спокойно, ускользнул куда-то.
Между окопами залегла темнота, глухая и слепая.
И в этой темноте бесновались лишь мчавшиеся куда-то с легким шорохом снежные призраки. Поднялся ветер и погнал на русский окоп тучи снега, вздымая с поля легкие, пушистые сугробы.
— Готовься! — скомандовал Дернов и, увидав смотревшего на него Архипова, поднял кверху руку.
— Готовься! — зашептали солдаты, осматривая сумки с патронами и штыки и туже подтягивая пояса. — Господи благослови!..
Рядом с прапорщиком вырос, вынырнув из темноты, горнист. В руках у него тускло отсвечивал рожок.
— Сигнала не будет, — сказал ему Дернов. — Стройся!
Солдаты построились и медленно начали выходить из окопа.
Сам Дернов выводил их и велел перебегать, не шумя, к тому месту, где он видел тень женщины, бесстрашно шедшей под пулями.
Архипов оставил в окопе пятьдесят человек и велел им изредка по одному стрелять, как это делалось без перерыва пять дней.
Солдаты осторожно тянули за собой два пулемета.
Дернов понимал, что идет на отчаянное дело, какое не каждый день может случиться, но он смело вел людей, веря в успех. Ему казалось, что он — волк, и что крадется за ним стая сильных злых и смелых волков, и ему становилось все веселее и как-то смешнее.
Вот начался косогор. Из немецкого окопа щелкнули два выстрела в ответ на одинокие пули, свистящие из русской траншеи. Но огней не было видно.