…
Мансур чудом успел скрыться от прибывшей охраны, он был в бешенстве: какой-то мальчишка одолел его. У него было существенное оправдание – девушка заговорила по-арабски. Он не слышал этого языка за пределами их организации, да и откуда – все человечество говорило по-английски и китайски. Остальные языки считались мертвыми. Он все еще мог отслеживать чип мальчишки и потому следовал за ними до самого Байконура. Здесь случилась загвоздка – его виза не подоспела, и он застрял здесь на целый день. Амир был недоволен, ему пришлось дать поручение, чтобы Мансура устроили охранником к Первому Опину, время было упущено – куда легче было бы остановить мальчишку и это девицу до проникновения в дом Опина. Внутри дворцовых владений перемещаться как вздумается было запрещено. Придется ждать шанса, пока их пути не пересекутся. Радовало только то, что и мальчишка не сможет увидеться с Опином, это было для простого слуги практически невозможно.
Мансуру было тяжело заступить на службу, он признавал только одного вождя – Амира, и был воином, а не охранником, но пришлось сжать зубы – надо было срочно исправить свою оплошность. Амир проявлял нетерпение, теперь весь план пришлось притормозить.
…
Незаметно пролетела неделя. Кая даже посетила мысль, а не остаться ли здесь. Работа была легче, чем на фабрике, слуг было много, на кухне работало человек тридцать, хотя готовили только на одного Опина, его подруг и друзей. Постоянного партнера у Опина не было, все-таки он был для богатого человека еще очень молод, не исполнилось и шестидесяти. Нано-дроны величиной с песчинку, день и ночь прочесывали его кровеносную систему, отыскивая малейшие отклонения от нормы. Чистили и удаляли, то, что надо было удалить, собирали терабайты информации, которые анализировал супер-компьютер. Он даже насморком не успевал заболеть.
В обязанности Кая входила подготовка сырых продуктов, для приготовления поварами, куда лучше, чем стоять на линии формовки котлет из насекомых. Да и продукты здесь были просто удивительные. За неделю он не видел ни одной протеиновой котлеты или джема в упаковке. Только настоящие, с кровью, куски мяса, цыплята, овощи и фрукты. Горячий хлеб пекли сами, от его запаха кружилась голова. Но рыбы здесь не было.
По вечерам было даже веселее, чем в Mòsīkē, можно было также висеть в Виртуалке, еда была намного вкуснее, некоторые продукты, что оставались после Опина даже доставались прислуге. Да к тому же Маресоль, симпатичная помощница главной кухарки стала оказывать Каю знаки внимания. Не хватало только Хельми и иногда Кай думал о Бамблби.
Мысль остаться здесь все чаще приходила ему в голову. Он отгонял ее, но честно не мог ответить на вопрос зачем возвращаться к его прошлой жизни в Mòsīkē. По сути, живя там, он даже не мог сказать к чему стремится в будущем. Он жил так же, как большая часть человечества, которой не посчастливилось работать на ВЦ, жить в Бейджаре или на Станции. Кай был из нетрадиционной семьи. Это значило, что его родители не отдали его на воспитание ВЦ, когда ему исполнился год. Это была большая редкость – налоги на воспитание собственных детей были огромны. Большинство родителей отдавало детей в ясли и потом виделись с ними на выходных. Потом – раз в месяц, потом еще реже, пока наконец их контакты не стали ограничиваться проекционным скайпом. Уход за детьми и их воспитание было на превосходном уровне – ВЦ уделяла этому первостепенное значение. В 17 лет, когда дети покидали школу и уходили во внешний мир, многие впадали в депрессию, поскольку здесь все было намного менее комфортно. Все дети имели право на базовое образование для основных профессий: работники пищевой индустрии, сельского хозяйства, энергетики. Работа была по большей части похожа на ту, что делал Кай. Конечно, людей давно могли заменить роботы, но ВЦ разумно считала, что людей надо занять делом, иначе их развратит виртуалка или они, чего доброго, решат продолжить образование. Уставший работник с благодарностью принимал простые радости жизни: возможность «зависнуть», поиграть, вступить в виртуальные отношения. Симуляторы реальности достигли такого уровня, что отличить реальное ощущение от электрически симулированного было почти невозможно. Это касалось всех пяти чувств. Однако, все разумно ограничивалось. Виртуальный секс выделялся строго по норме, норму нельзя было продать или обменяться с другими пользователями. Конечно, людей на Станции, в Бейджаре или других похожих местах это не касалось, на черном виртуальном рынке было все.