Не придумал ничего лучше, как достать образа. Обжигаясь, выдернул Одного из мешка, не глядя. Водрузил на полку, где Он прежде стоял. Не верить - не значит забыть. Вдруг поможет? Вдруг и на меня отблески этой веры упадут? Мне ведь немного надо.
С картинки сурово взирал воин с копьем. Хорошо, не Сам, тут я бы ожогами не отделался. Полка успела запылиться. Я протер ее, стараясь не касаться оклада. Руку жгло. Я немного послушал ленино дыханье и скользнул за грань, поискать зверобой - верное от ожогов средство.
Ступишь в мирогранье с тяжестью на сердце - повстречаешься со своими кошмарами. По лесу в сопровождении свиты шла Смерть. Высокая и худая женщина, старше средних лет по человеческим меркам. Горбинкой на носу и пронзительными темными очами Смерть походила на горянку. На голове - корона из черных кос. По правую руку от хозяйки бежал сеттер - рыжий, гладкий и холеный. У пса было три головы и три шеи, неподобающие длинные и больше похожие на змеиные. В груди за круглой прозрачной дверцей крутился, ударяясь в стекло, бутерброд с колбасой. Впереди по хвойному опаду шуршал ежик с наколотым на колючки отравленным яблоко. Яблоко рдело, точно выскочивший из печи уголек.
Отмечая пройденный Смертью путь в лесном сумраке разливался бледный немерцающий свет. В этом сиянии на тропинку выскочил кот. Не то от свиты отстал, не то, как я в кустах отсиживался. Был он драный, линялый. Угольно-черная шерсть сползала клочьями, открывая сочную слепящую белизну. Мирогранье населено странными существами, иные здесь не ходят. От беды подальше я пропустил и кота.
Символы иссякшей веры не помогли. Теперь я боялся оставлять Лену одну. Грани звенели все громче, песок шуршал все быстрее, и звон и шелест эти уже слышны были в квартире. А мне постоянно хотелось спать: превратиться в кота, обернуть нос хвостом и дрыхнуть без просыпу, - леночкина вера таяла.
- Коли в меня не веришь, говоришь-то с кем?
- Сама с собой. Психологи считают, что это признак душевного здоровья. Человек должен разговаривать сам с собой.
Некоторые привычки проще назвать иначе, чем поменять. Ну, пусть тешится. Кабы не ее привычка, я бы давно исчез.
Недавно проспал миг ее ухода. Вскинулся от звона.
Леночка уже стояла на грани. Здесь была небольшая деревенька с цветущей по палисадникам сиренью, с ладными пряничными домиками, с распахнутыми ставенками в резных наличниках. По дороге гуляли куры. Вот ведь птицы: сколько ни валяются в пыли, а никакая грязь к ним не липнет! Деревеньку населяли люди, еще не канувшие в мирогранье окончательно, но уже и не принадлежавшие какому-то одному из миров.
Когда я нагнал Лену, она уверенно шагала тропой, что вела от деревни прочь. Кубарем бросился ей под ноги. Лена упала. Пока мы барахтались в пыли, дверь ближайшего домика отворилась, и оттуда вышла ленина бабка. В мирогранье она пребывала в полном рассудке.
Принялась обнимать внучку:
- Куда так торопишься, деточка? Я соскучилась по тебе. Зайди, посидим, посудачим, чайку тебе заварю на травках да с лавандовым вареньем. От него спится крепче, и звона не слыхать, - закудахтала старушка, оплетая Лену цепкими объятьями. Дальше она внучку не пустит. - У меня в шкафчике над печкой целая банка от мышей припрятана: сладкое, снотворное... по одной таблеточке на ночь.
Бабка ворковала, увлекая Лену в дом. У самого порога она обернулась ко мне, подмигнула:
- Не спутай: снотворное ищи над печкой, а якорь - за гранями.
Я скользнул в тень под сиреневым кустом. Наткнулся на давешнего линялого кота. Тот вылизывал белые носочки на передних лапах. И что он ко мне прицепился, точно репей? Леночкиным якорем ему не быть.
Почему?
Я ведь не одно столетье провел бок о бок с людьми, успел немного понять их природу. Моя девочка с ежевичными глазами стала слишком сильной. Ей важно о ком-то заботиться, поэтому ее так тянет к детям. И одновременно нужно, чтобы кто-то заботился о ней. Кто-то, кто сильнее ее.
В сонной квартире стояла тишь. Двери мирогранья затворились. Спящая Лена дышала ровно. Я шмыгнул на кухню. Подтащил табурет, растворил шкафчик над плитой. Оттуда шибануло застоялым духом валерианы. Раньше-то куда как проще было - висят в кладовке травы, летнее тепло хранят, хвори целят. В травах я толк ведал. А вот в таблетках новомодных не разбирался. Вернее на тот свет отправлю, чем вылечу. Сам бы не решился. Добро, бабка подсказала.
Каков шанс отыскать желаемое среди бесконечности?
Вот и еще одно отличие наше от людей. Спросите о том человека, и он уверенно ответит: никакого. Ведь для людей наипервейшее что? Логика, каковая от великой учености проистекает. Они ей в храмах науки поклоняются, ее фимиамами насквозь пропитываются. Все, что могут, объясняют. А необъяснимое прочь гонят. Люди и веру, точно монету золотую, все на зуб попробовать норовят.