Старший капрал, не раздумывая, согласился. То ли действительно согласен уговаривать своих на капитуляцию, то ли думает просто сбежать. Ладно, не велика птица, даже если сбежит.
— Еще добавь. Я жду ровно 15 минут, после его подхода к своим. После этого, если не сдадутся, атакую. Если его товарищи согласятся на сдачу — они должны поднять белый флаг и выйти безоружными на дорогу, вдоль которой сейчас лежат. И вот, — лейтенант Иванов достал из командирской сумки еще тонкую пачку листовок, — пусть почитают, прежде чем решать.
Старший капрал ушел. Идти ему было далеко, время еще было, и командир приказал Кольке дозаправить бронеавтомобиль. Колька хлопнул себя по лбу под шлемофоном: как он сам об этом не подумал? И побежал к подбитой машине. Нашел там пустую канистру, нужный гаечный ключ, залез в жутко пахнущую кабину и, поочередно сливая бензин из обоих внутренних баков, заполнил под завязку свои.
Пока он эти занимался, раненый парламентер дошел до поперечной дороги и скрылся в кювете. Лейтенант Иванов засек время. Он послал Кольку сбегать к сидящим на шоссе пленным, чтобы велеть им передвинуться на поле. Сесть на поле и не разбегаться — ждать приближающиеся части Красной Армии. И не вздумать хвататься за оружие — иначе будет открыт огонь. Они уже повоевали, испытали на себе мощь советского броневика. Еще Иванов велел полякам бережно унести с собой Никитина и ухаживать за ним, как за своим собственным раненным товарищем.
Колька сбегал к пленным и кое-как передал. Пленные согласно закивали головами, замахали руками: что, мол, они не будут ни убегать, ни оружие хватать, и ушли с шоссе. Четверо на раскатанной шинели аккуратно перенесли на поле по-прежнему бессознательного русского пулеметчика.
Когда истек срок ультиматума, вернувшийся Колька запустил еще не остывший мотор, в броневике задраили дверцы, опустили заслонки с триплексами, башенный люк и решительно двинулись в атаку. В плотно закрытой машине сразу стало невыносимо жарко и душно, предстоящий бой с одной стороны, тревожил Кольку, с другой, он был не прочь «отмстить неразумным полякам» за погибших товарищей, хотя особо близок ни с кем из них и не был. Голощапов, напрягая зрение и сжав рукоятку пулемета, пытался следить в узкое отверстие шаровой установки за приближающимися врагами. Лейтенант Иванов обеими руками ласково поглаживал рукоятки маховиков башни и пушки, и внимательно следил в свой телескопический прицел за поперечной дорогой. По мере приближения к ней ему приходилось понемногу опускать пушку. Ногу он на педаль спуска пока не переносил, опасаясь случайного выстрела. Минько поглядывал и в прицел спаренного пулемета, и в правую боковую щель, прикрытую триплексом, и даже в заднюю. Касок над дорогой больше не становилось, основная масса поляков, скорее всего, до сих пор скрывалась в кювете.
Когда до вражеской позиции оставалось метров сто, из кювета неспешно, как-то нехотя, поднялась густая длинная шеренга. Руки не поднимали, но и винтовок в руках не было видно. Заполоскался на слабом ветру небольшой белый флаг. Поляки вышли на дорогу и, очевидно по неслышной на таком расстоянии команде, сжались ближе к перекрестку в четыре более коротких и плотных ряда.
— Ну, что, — с облегчение высказался Голощапов, — похоже, война откладывается. Паны, мать их так, соизволили сдаться.
— Соизволили, — согласился Минько. — Только, Олежка, думаю, испугались они не нашего одинокого бронеавтомобиля и разум с совестью у них вряд ли проснулись. Подмога сзади появилась. Похоже, не меньше роты на грузовиках нас догоняют в сопровождении пары Ба-20. Вот поляки и поумнели невзначай.
— Стоп, — скомандовал Иванов. — Здесь наших подождем.
Броневик остановился, подняли, проветривая, все бронезаслонки и башенный люк; слегка приоткрыли боковые дверцы. Иванов стал на свое сиденье и высунулся из башни назад, радостно встречая подходящую колонну Красной Армии. Колонна шла плотно, без боевого охранения обычным походным порядком, как, вроде, и войны вокруг никакой нет и быть не может (может, они забыли, что уже не у себя в Киевском военном округе, а в Польше?). Впереди два легких пулеметных броневичка, за ними — полуторки тесно набитые запыленной пехотой при полном походном снаряжении: глубокие каски, ранцы со скатками шинелей вокруг; длинные винтовки, уткнутые прикладами в пол, и прочее многочисленное солдатское снаряжение, обвешанное вокруг бойцов. Когда колонна приблизилась к месту недавнего боя, один грузовик, очевидно по команде, съехал на обочину и из него высыпались красноармейцы, держа оружие в руках.