— Молодец, товарищ красноармеец, — радостно похлопал он Кольку по плечу, презрев требования устава, — спасибо тебе.
— Да, чего там, — продолжал улыбаться Колька, — всегда, пожалуйста. То есть, — решил он слегка проявить знания, полученные за несколько дней учебных сборов, и вскинул замасленную ладонь к пилотке, — Служу Советскому Союзу!
— Курите, — командир встряхнул и протянул ему пачку папирос. Колька осторожно, стараясь не испачкать пачку грязными пальцами, зацепил одну высунувшуюся вверх белую гильзу. Лейтенант взял себе вторую, поделился огоньком с Колькой и с наслаждением затянулся сам. — Вы где служите? — спросил он.
— В 36-ой легкотанковой бригаде, в 1-ом танковом батальоне, в хозяйственном взводе.
— У майора Персова? Так мы с вами из одного батальона, получается. Я комвзвода бронеавтомобилей лейтенант Иванов. Вы кадровый или на сборы призваны?
— На сборы.
— Откуда так хорошо в двигателе разбираетесь?
— А что тут разбираться? Он почти один в один, как в моей полуторке, только, как я только что узнал, без бензонасоса. А полуторку я знаю лучше своих пяти пальцев. Не один год езжу. Без хвастовства — любую поломку устраню. Были бы запчасти.
— Забыл: как вы сказали, ваша фамилия?
— Гурин. Красноармеец Гурин, товарищ лейтенант. Разрешите продолжать движение?
— Разрешаю, товарищ Гурин. Красноармеец Гурин. Продолжайте. И спасибо вам еще раз.
В этот же вечер его позвали к командиру хозвзвода. Взводный приказал сдать старшине автомобиль, карабин (который и так стоял в общей пирамиде в оружейной комнате), подсумки для обойм, спальные принадлежности и, согласно приказу комбата товарища Персова, явиться для дальнейшего прохождения учебных сборов к командиру бронеавтомобильной роты капитану Емельянову.
Радостный Колька (боевая машина вместо грузовика!) быстренько собрал свой не хитрый солдатско-шоферский скарб, потихоньку прихватив, между прочим, и кое-что из инструмента и ремкомплекта своей уже бывшей полуторки, и отбыл к новому месту службы.
— Ну что, товарищ Гурин, — приветствовал его, сидя за столом, ярко освещенным лампочкой под жестяным абажуром, скуластый, даже вечером пахнущий «Шипром» молодцеватый капитан. — Приказано на время военных сборов зачислить вас водителем в экипаж лейтенанта Иванова. Будете управлять машиной взводного.
— Есть, товарищ капитан, — радостно козырнул Гурин, — управлять машиной командира взвода лейтенанта Иванова!
— Понравились вы Иванову. Просил он за вас. Вы, я вижу, тоже рады. А справитесь? Бронеавтомобиль — это все-таки — не полуторка, хоть и на ее модернизированной версии и создан. Потяжелее будет. В управлении сложнее и привередливее. И, «если завтра война» — воевать на передовой придется, а не грузы в тылу развозить.
— С управлением, товарищ капитан, уверен, справлюсь. Чуть потренируюсь и справлюсь. Я дюже хваткий ко всему новому. Вот увидите. А «если завтра война», то я так считаю: от судьбы не уйдешь. Пуля или снаряд и в тылу найти могут, если суждено.
— Правильно считаете, товарищ Гурин. Ужинали?
— Так точно, товарищ капитан. Ужинал.
— Тогда так. Найдете свой экипаж, заодно и смекалку проявите, — устроитесь на ночлег. А завтра с утра, после завтрака, первым делом обращаетесь к ротному старшине товарищу Баланде. Он вас экипирует, как у нас положено. Потом — служба. Все поняли?
— Так точно, товарищ капитан. Найти свой экипаж, утром обратиться к старшине Баланде за экипировкой и служить! Разрешите выполнять?
— Разрешаю, — кивнул капитан и углубился в свои бумаги.
Языкастый Колька быстро нашел свой экипаж и познакомился с новыми товарищами: светловолосым курносым смешливым радиотелеграфистом-пулеметчиком Олегом Голощаповым и серьезным коренастым башенным стрелком Геной Минько. Больше всех был доволен молоденький интеллигентного вида командир машины, а заодно и комвзвода бронеавтомобилей лейтенант Иванов.
Наутро, сразу после обильного, но не очень вкусного завтрака (да ему не привыкать), с разрешения командира, Колька отправился на поиски ротного старшины. Нашел. Недовольный темноволосый усатый дядька далеко за тридцать сперва стал возмущаться, что склад пуст, ничего нет, еще не подвезли, и пусть красноармеец Гурин продолжает проходить свои недолгие учебные сборы в ботинках с обмотками без всяких положенных по штату экипажам бронеавтомобилей дополнений в обмундировании, амуниции и личного оружия.
На что Колька, по-прежнему лучезарно улыбаясь, не спорил, согласился с совершенно справедливым мнением многоопытного старослужащего старшины, но пообещал сию же минуту сбегать к ротному командиру товарищу капитану Емельянову и поделиться этим старшинским мнением уже с ним. Незлобиво матерясь дорогой, старшина отвел бойца Гурина в свою каптерку и выдал (как от сердца свое собственное, кровью и потом выстраданное, отрывал) изрядно ношенные сапоги с двумя парами свежих портянок, темно-синий уже испачканный комбинезон, черный танкистский шлем, противопылевые очки и сильно потертую светло-коричневую кобуру. Личное оружие, еще дореволюционный наган 1916 года выпуска, под номером *****, сказал старшина, будет теперь значиться за ним, но храниться по-прежнему в оружейной комнате.