Все УВД было переведено «на уплотненный график несения службы», то есть без выходных, проходных, с двенадцатичасовым рабочим днем. Для проведения операции был создан штаб, который тут же приступил к отработке координации управления всеми службами, проработке вариантов развития событий. И хотя аналитический отдел Василевского был укомплектован специалистами самого высокого класса, действия преступников они так и не предугадали.
Телефонный звонок среди ночи сдернул Болтутя с постели. В это время внутреннее сопротивление любого человека минимальное, — учитывали, гады!
— Ну что, богатенький Буратино, приготовил лимон?
— Есть, — хрипло ответил Михаил Викторович.
— Смотри, если опять обратишься в ментовку и попытаешься всучить «куклу» — убьем; и мальчишку, и жену, и тебя — всех перебьем! Понял?
— Понял, — пролепетал Михаил Викторович.
— Не слышу, громче повтори!
— Убьете, понял.
— Значит, завтра. В шесть часов вечера. С деньгами и мобильником ты должен быть в сквере. У памятника подпольщикам. Ясно?
— Ясно.
Короткие гудки.
Болтуть вспотел до такой степени, будто выскочил из сауны. Его обуял животный страх: даже побоялся звонить Холодинцу — вдруг прослушивают, — и поехал к нему на машине. Причем, по дороге ему несколько раз начинало казаться, будто за ним кто–то увязался и вот–вот откроет стрельбу по колесам, — у страха глаза велики.
В свою очередь, Холодинец тут же повез Болтутя к шефу. Дело о похищении подростка получило следующий импульс.
Поначалу Прищепкин хотел примкнуть к созданному Василевским оперативному штабу. Однако среди надутых полканов почувствовал себя неуютно и от затеи отказался. Тогда решил не мудрствовать и не гадать, а довериться провидению в лице городского УВД. Самому по мере возможности применять опробованную тактику, которая хотя и не принесла нужного результата, но показалась единственно адекватной сложившимся обстоятельствам.
Чтобы не быть пешкой в игре УВД, которое вообще могло не оставить Прищепкину шансов непосредственно участвовать в поимке, Георгий Иванович не посвятил монстра в секрет пеленгации. Во–первых, был очень ревнив; во–вторых, ведь и УВД не было с ним запанибрата, — штаб разработал кучу собственных крючков и заморочек, о которых в свою очередь также не счел нужным ставить в известность Прищепкина. Например, пометил доллары, которые должны были быть переданы вымогателям, изотопами. Мысль о пеленгировании в штабе, конечно, витала. Но, нет ведь у ментов таких приборов на вооружении, что делать? Ментовка же не могла заказать «пищалку» на стороне. А по какой статье бухгалтерия милиции тогда сможет списать потраченную на умельца бутылку водки?.. То–то же, нету такой статьи! А на Василевского потом будут бочку катить: мол, генерал выпил! Но тот свою последнюю бутылку водки выпил еще полковником. Как только произвели в генералы…
Если без шуток, то штаб просто не сумел оценить возможности пеленгации настолько, насколько она того заслуживала. Никому из аналитиков не пришла в голову мысль привлечь к операции спортсмена по ориентированию. О том, что когда–то существовала игра «Охота на лис», в штабе никто не вспомнил.
Студентов на операцию решили не брать: целей будут. Парни вообще не были о ней извещены. Юрочке дано было задание встретить в аэропорту Бисквита. С букетом цветов и настоящим, из лавровых веток, олимпийским венком.
Итак, с половины шестого Болтуть с дипломатом в руке и «модернизированным» (с трансляцией и на машину Прищепкину, и на штаб операции УВД) мобильником в кармане нервно прохаживался по гравийной дорожке сквера.
Мамаши с колясками, ветераны с газетами, голуби. Все как обычно, однако наблюдательный человек мог отметить, что в сквере больше обычного молодых, крепких мужчин: фотографов, шахматистов. Где они были раньше?
Вот некий амбал в лихом богемном берете, пристроив на лавочке мольберт, рисовал портрет другого амбала: круглые рыбьи глаза, одно ухо получились раза в два больше другого. Хе–хе, почти Модильяни. К хренам собачьим, пока никто не видел! Где чистая бумага?
Машин на паркинге у сквера было также заметно больше вчерашнего. И все новенькие «скверчане» почему–то напряглись, когда слонявшийся у памятника подпольщикам мужчина достал из кармана плаща запищавший мобильник и поднес к уху:
— Ку–ку, Буратино, деньги не забыл? — у вымогателей почему–то было сегодня игривое настроение.