– За вами придут.
Она рассеянно кивнула головой, слуга ушёл.
– Эл? – она крикнула служанку. – Приготовь мне любимое платье, подбери украшения и займись причёской, к вечеру я должна хорошо выглядеть.
– Да, госпожа.
Весь день до вечера Аэлла была задумчивой и молчаливой, пока мылась, пока служанка убирала волосы, пока одевалась в чёрное с золотом любимое платье. Почему он приглашает её? Она его пленница, она под арестом, чего это вдруг Мирону Мирополя ужинать с арестанткой, будь она хоть трижды дочерью князя?
Нет, он определённо нравился ей, она даже была рада случаю вновь увидеть его. Он был хорош собой, обладал благородством, был хорошего происхождения, не наглел и выполнял обещания.
Аэлла задумчиво закрывала глаза, вспоминая его лицо. Как все горцы Мирополя, он был высоким и подтянутым, таким и должен быть Мирон, с детства готовящийся стать командующим армией, совершать походы, ездить верхом, управляться копьём и мечом. Тёмноволосый, загорелый, он отличался от жителей равнин и рек Райрона, обычно светлоглазых и светловолосых. А как приятно он улыбался, какими внимательными были его тёмные глаза, они так и приковывают, так и притягивают взгляд. И длинные тёмные волосы свободными чуть волнистыми прядями падают до плеч. Что за манера этих горцев носить длинные волосы? Они у них символ свободы. Смотрелось необычно довольно-таки.
Аэлла вздохнула, а служанка подумала, что сделала больно, разбирая длинные волосы, извинилась поспешно, но госпожа её даже не услышала.
С другой стороны, он – враг её государства, он захватил Райрон, ещё неизвестно, что с отцом и с Айрилом. Как он может ей нравиться, если он враг? Если он захватчик? Причина гибели её страны, её родных, её людей? Его прислал король во главе армии. И он сейчас устраивает в Райроне всё по-своему.
Слуга пришёл за ней уже в сумерках, взять служанку с собой запретил («Не велено!»). Аэлла появилась в столовой в сопровождении чужого слуги, замерла, остановившись у входа в зал. Мирон был уже здесь, повернулся к ней, и глаза их встретились, и полумрак не мешал. Аэлла отвела взгляд в сторону, воспользовавшись моментом, разглядела нового хозяина замка. Белоснежная рубашка с пышными свободными рукавами и чёрный узкий шарф на шее, чёрные бархатные брюки и высокие сапоги. Просто, но всё это ему здорово шло, подчёркивало рост и молодую гибкость.
– Обыскивать вас не надо? - спросил он первым.
Княжна смутилась, вспомнив об угрозе убить Мирона, улыбнулась, кивнув головой, и длинные серьги качнулись, ожгли горячую шею.
– У меня уже побывала ваша комиссия, у меня забрали почти всё ценное, кроме шпилек и пары колец с цепочками.
– Понимаю. Ваша доля незавидна. – Он тоже рассматривал её в сверкающем свете свечей.
Княжна была в чёрном платье; на этот раз всё так, как любят в Мирополе: глухой высокий воротник, длинные узкие рукава, закрывающие даже полкисти. И волосы аккуратно и плотно собраны на голове, только шпильки сверкают. В чёрном платье угадывались золотые вставки рукодельного полотна, очень дорогое платье. Чёрный и золотой – цвета фамильного герба Райронских князей. Она даже здесь попыталась остаться на своём месте. Смело.
– Проходите, – он пригласил её, и появившийся вдруг слуга приводил её до стула, усадил за стол. Мирон сел напротив, во главе стола осталось пусто. Аэлла отметила это и удивилась. Он даже здесь только второй, незримая тень старшего брата.
– Знаете, – она завела разговор, – я удивилась, когда получила ваше предложение. – Отпила из кубка глоток сильно разбавленного вина. В горле пересохло. – Можете поверить мне на слово, мой отец на вашем бы месте приказал вас казнить.
– Это ничего бы не изменило. По закону княжество Райрон всего лишь вассальная земля, и ваш отец – слуга моего отца, так и так, эти земли вернулись бы к хозяину, победил бы я, проиграл, убили бы вы меня или нет. – Пожал плечами немного небрежно.
Княжна промолчала, несколько минут слышно было только, как звенели приборы в их руках. Аэлла опять заговорила первой:
– Отец только тридцать дней как отправил письмо в Мирополь, написал, что хочет выйти из-под власти короля, ваша армия появилась так внезапно, вы буквально взяли нас врасплох.
Мирон поглядел на неё и согласно кивнул, намазывая печёночный паштет на кусочек хлеба.
– Вы же знаете про нашу конницу, она способна на большие дневные переходы, тем более отец не стал откладывать всё в долгий ящик... Мы очень быстро собрали армию. – Он оторвался от своего занятия и, подняв голову, в упор посмотрел в лицо собеседницы. – Если ваш отец собирался выходить из-под власти короля, он должен был догадаться или, как грамотный человек, предположить, чем всё закончится. Он даже армии не собрал толковой, одна наспех сколоченная молодёжь, ни опыта, ни знаний, офицеров – ноль! Дисциплина – никакая! Чем вы собирались воевать? Мы только контратаковали, и ваша армия побежала в панике... – Он разочарованно покачал головой, раздумывая. – Хотя, не могу не отметить мужество вашей Гвардии, она держалась до последнего, но это так и должно быть, она же Гвардия. И ваш отец... – Он дёрнул головой, будто воротник рубашки давил ему шею. – Беспримерный героизм, но это лишь одиночки, были смелые рыцари, не спорю. Но не такими силами объявляют войну...