– А вы не боитесь вот так приглашать меня, довольно часто, если подумать? Обвинят вас в дружбе с врагом, чем оправдываться будете?
– Разве это дружба?
– Как сказать. Со стороны, что хочешь, может показаться. Доложат вашему отцу, а он примет меры. Кстати, какие? – Поглядела в упор.
– Вас арестуют.
Она засмеялась в ответ, отворачивая голову к плечу, тонкие завитые прядки волос, спускающиеся с висков, закачались, отбрасывая тени на щёки, шею. На этот раз на княжне было тёмно-синее платье с открытой шеей и широким неглубоким декольте, отделанным ярким красным кружевом ручной работы.
– Ничего нового у вас, до чего же скучно... Терять мне нечего, я уже под арестом...
– Под домашним, а посадят в тюрьму и подвергнут пыткам.
– Да-а? Ого! – Она улыбалась.– Я сама сознаюсь, что готовлю заговор против короны... Вашим другом, в самом деле, быть опасно, и я думаю, что и девушки у вас нет, ах, да, я забыла, невест у вас выбирает сыновьям отец. – Аэлла разрезала яблоко на четвертинки и аккуратно вырезывала сердцевинку с косточками. – Будете?
Она сама протянула ему кусочек яблока, и Идвар, глядя девушке в лицо, протянул ладонь через стол. Их пальцы на мгновение встретились, и Аэлла отдёрнула ладонь с поспешностью, будто обожглась. Мирон так и держал руку на скатерти стола, глядел княжне в глаза, спокойно, сдержанно, потом медленно убрал, откусил от яблока кусочек.
– У меня ещё нет невесты. Отец не торопится. Он ждёт, когда у Майнора родится наследник...
– Чтобы вы не обошли его?
– Ну да... – Мирон кивнул головой, он сидел боком, откинувшись на спинку стула, прижавшись к ней затылком, и с закинутой головы смотрел в лицо Райронской княжны. – По закону трон у нас передаётся по горизонтальному принципу, по старшинству в роду. Чтобы его не нарушать, Мирон женится обычно после рождения наследника или незадолго до этого, чтобы трон Мирополя по преимуществу оставался у одной родовой линии... Хотя исключения были, когда Майнором становился сын Мирона... Редко, конечно...
– Да, у вас есть шанс... – Она усмехнулась, откусила кусочек яблока.
– Навряд ли, что касается женщин, мой брат кого хочешь перещеголяет, мне за ним не угнаться, да и жена у него молода и симпатична...
– Наследник будет, – утвердительно проговорила Аэлла, снова откусывая от яблока.
– Будет, – согласился Идвар.
Они помолчали. Чтобы заняться чем-то, Аэлла принялась чистить второе яблоко. Мирон задумчиво следил за её руками. Брат был старше его на четыре года. С самого раннего детства король-отец выделял его, хвалил, не ругал за проступки, часто брал на охоту, он восхищался всем, что делал его наследник. Как он стреляет из лука, как сидит в седле, как красиво пишет, как отдаёт приказы. Идвар не получал от титулованного отца и части того, что получал старший брат. Ни ласкового слова, ни похвалы, зато скор был на наказание и расправу. Идвар в полной мере хлебнул законное положение Мирона при дворе, хотя принял это звание только в шестнадцать лет.
Матери своей он не знал, говорят, она умерла буквально после родов, болел и сам Идвар, но выжил вопреки всему.
Младший брат его, ему только четырнадцать, рождён королём уже от другой жены, но даже он, по мыслям Идвара, хлебнул в своей жизни меньше боли и унижения от отца, хотя тоже растёт Мироном.
Идвар не любил отца и боялся, и осознал это довольно рано. Он довлел над ним своим королевским положением, своим авторитетом, своей силой и властью решать участь всех и каждого, а его особенно.
А сейчас он догадывался, каким будет ответ на письмо в Мирополь. Ведь он сохранил жизнь опальной княжне, и сделал это сам, своей волей, король обязательно сделает наперекор ему, и ещё отругает «за недалёкость, за глупость, за вырождённую кровь...» Он всегда так говорил, когда Идвар делал что-то по-своему...
Он медленно прикрыл глаза, наблюдающие за ней. Как резала она яблоко, как вырезала косточки. Король прикажет казнить её, и не потому, что она опасна, а потому, что Мирон сохранил ей жизнь. Вот и всё...
– Будете? Хотите ещё? – Княжна опять протянула ему яблоко, и Идвар качнулся вперёд, чтобы дотянуться до него. Их пальцы снова встретились, но на этот раз она не отдёрнула руку, глядела прямо в глаза. – Что с вами?
– Что? – Он повёл бровью.