10
Миронов, узнав о директиве Свердлова и вандализме ревкомовцев, чуть не стонет от боли. Он обращается к Ленину:
"Требую - прекратить истребление казаков!..
Вместо политической мудрости, политического такта, искреннего стремления к прекращению братского кровопролития, пришлось в газетах читать: "Новые губернии". И: "Все оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению". Хотел бы казак бросить белых и перейти к красным, но тут - подлежит истреблению. Значит, воюй, бейся насмерть?! Глупее, коварнее не придумаешь. Если уж смерть, так с оружием в руках; не подыхать же, как собаке?! Человечество должно жить, чтобы никакого насилия над человеком, который трудится, не было. Он свободно должен работать, хотя бы над тем, с чем застала его революция... Коммунистам надо не прекращение борьбы, а ее продолжение с целью уничтожения зажиточного... Такой политики я больше поддерживать не могу. Я борюсь с тем злом, какое чинят отдельные агенты власти. При всей кровожадности коммунистов, всей России им все-таки не перестрелять... Я не могу быть на стороне Деникина, Колчака, Петлюры, Григорьева и др. контрреволюционеров, но я с одинаковым отвращением смотрю и на насилия лжекоммунистов. Не могу молчать! И что коммунизм дело доброе - отказываюсь верить... Всей душой страдаю за трудовой народ".
Вешенский ревком возглавлял член Донбюро И. Решетников. Сырцов, руководитель Донбюро, как бы оправдывая действия своего выкормыша, доносил Секретариату ЦК: "Уважаемые товарищи, считаю для сведения Секретариата сделать несколько разъяснений... Расстрелянных в Вешенском районе около 600 человек".
Мол, неправду люди говорят, что много расстреливали в Вешенской станице, всего лишь 600 невинных душ.
Шолохов писал Горькому в 1931 году: "Некоторые ортодоксальные вожди РАППа, читавшие 6-ю часть, обвинили меня в том, что я будто бы оправдываю восстание, приводя факты ущемления казаков Верхнего Дона. Так ли это? Не сгущая красок, я нарисовал действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно опустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстания, как бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков, или расстрелы в станицах Казанской и Шумшшнской, где количество расстрелянных казаков в течение 6 дней достигло солидной цифры 400 с лишним человек".
Разве мог в то время М. А. Шолохов все знать о расказачивании и обо всем рассказать?!
Председатель ревкома станицы Морозовской Богуславский отличался особой "старательностью". Желая угодить вышестоящему начальству, которое прислало бумагу, что, мол, мало расстреливаешь казаков, мол, либеральничаешь. Тогда он напился пьяным, пошел в тюрьму, вывел толпу, состоящую из 64 человек, и всех расстрелял...
Январская директива Свердлова явилась причиной восстания казаков станиц Верхнего Дона в ночь с 11 на 12 марта 1919 года. Нельзя не упомянуть об этом факте: первой восстала станица Казанская, встречавшая Красную Армию хлебом-солью и многотысячным митингом, который принял резолюцию: "Советская власть показала себя честной и боевой защитницей интересов рабочих, крестьян в казаков. На страже этой власти становимся мы с клятвой дать беспощадный отпор приспешникам русских и союзнических капиталистов. Долой белых кровопийцев с нашего Дона!.. Горячий привет тебе, Владимир Ильич! Непреклонный борец за интересы трудящегося народа. Мы становимся бесповоротно иод Красное знамя, находящееся в твоих руках. Да здравствует политика осуществления идей, за которые выступил пролетариат в Октябре".
Все - правда! Вспомним, как 18 полков открыли Богучаро-Калачевский фронт перед Красной Армией, добровольно сложили оружие и разошлись по домам, а Филипп Козьмич Миронов дал уверение в их неприкосновенности... А по директиве Свердлова все они ровно через месяц подлежали уничтожению?! Да и не только они, но и все поголовно мужское население. Распыление донского казачества как социальной структуры. Такая продуманная политика уничтожения - геноцид - могла родиться в голове умственно неуравновешенного государственного деятеля. И вот теперь в ответ на зверства ревкомовцев восторженно писавшие Ленину казаки станицы Казанской восстали. Восстали казаки Вешенской, Мигулинской, Мешковской станиц, хуторов Дона, реки Тихой и Чира. Теперь уже их листовки и воззвания, обращенные к красноармейцам, дышат гневом, скорбью:
"Братья-красноармейцы, из-под штыков мобилизованные коммунистами или вследствии нужды и голода зачислившиеся в ряды Красной Армии, к Вам наше братское слово.
Знаете ли Вы, во имя чего мы, казаки, подняли знамя восстания против коммунистов, те самые трудовые казаки, за одним обеденным столом с которыми многие из Вас еще так недавно вместе сидели, так недавно наши тощие лошаденки везли Вас на борьбу с буржуями.
Мы восстали потому, что вслед за Вами явились коммунисты, явились чрезвычайные комиссии, так называемые "чека", которые начали арестовывать и расстреливать неповинных ни в чем наших и Ваших братьев казаков и крестьян, начали заниматься грабежом и насилиями, называя нас военнопленными, избивая плетьми и прикладами винтовок...
Мы, трудовые казаки и крестьяне, обещание дали выгнать насильников-коммунистов из родимой Донской земли. И мы выгоним их... Зарево народного восстания разгорается у нас с каждым днем все ярче и ярче.
Но в то же время мы клятву дали: ни единого выстрела, ни единого насилия не сделать не только над Вами, нашими братьями, но даже и над Вашими коммунистами-комиссарами, если они сдадутся добровольно.
Мы, трудовые казаки, бросили казачий фронт, протянули Вам братскую руку мира и разошлись по домам, поняв великую опасность, куда ведут нас наши атаманы, установившие за спинами нашими карательные отряды. Поймите же, товарищи, что гораздо хуже делают Ваши вожаки: они делают ужасное дело, у них злодейское "чека", более ужасные массовые расстрелы и заградительные отряды.