Вскоре я понял, почему змей прореагировал на попытку проглотить маленького айстельца именно так — подхватив одного из них на ходу, я едва не лишился руки. От лёгкого, обжигающе холодного тельца по руке мгновенно растекся смертельный холод, своими цепкими лапами дотянувшийся до самого сердца. В борьбу за мой организм незамедлительно вступили силы покорённых источников, блокируя непредвиденную атаку. С тонким писком существо выпрыгнуло из моей ладони, дымясь и крутясь волчком. Я от души посмеялся над этим неудачным знакомством и, с трудом дотянувшись до силовых линий Зеркала, приказал им расчищать змею путь. Зеленоватая дымка мгновенно окутала тело монстра, исключая возможность соприкосновения подопечного с местными жителями. Так, распугивая прозрачных обитателей ледяной пустыни, мы достигли подножья гор, нерушимой преградой вставших на нашем пути. Вездесущий лёд, являвший собой незыблемую основу того мира, начал меня нервировать — куда ни глянь, все состояло из этого бездушного материала. Не спорю, что на первый взгляд зрелище было завораживающим и величественным, но однообразие красок, а точнее — отсутствие таковых, постепенно сводило с ума. Солнечные блики на гладких, прозрачных поверхностях выводили из себя и моего монстра — змей раздражённо мотал головой и нелепо щурился.
Где-то впереди, за сияющей на солнце ледяной преградой находился источник смертоносной силы, ради которого я проник в эти далёкие края. Я с сомнением оглядел полупрозрачных великанов — сможет ли чудовище продолжить путешествие сквозь узкие и холодные ущелья? Но монстр, недолго думая, сам ринулся на штурм айстельских скал, направив своё гибкое и сильное тело в ближайшую нишу меж двух блистающих скал. В течение нескольких часов мы пробивались к своей цели по узким горным коридорам. Одного взгляда на нависавшие с обеих сторон ледяные стены, уходящие высоко вверх, хватало, чтобы ощутить себя заживо похороненным в холодной могиле. Змей начал заметно сдавать — сказывалась усталость от проделанного им дальнего пути. Могучее тело монстра то и дело застревало в какой-нибудь расщелине, оказавшейся чересчур узкой для огромного путешественника. Я, как мог, помогал своему спутнику преодолевать препятствия — то оплавлял стены скал в наиболее непроходимых местах, а то и просто взрывал брошенными вперёд зарядами мощи. Однако, после нескольких незначительных обвалов, вызванных моими действиями, я понял, что продвигаться вперёд подобным образом крайне опасно — того и гляди, рассыплется на куски один из ледяных исполинов, похоронив нас под своими обломками. Тогда всей мощи покорённых источников, доступной в этом мире, может не хватить для выхода из хрустального склепа.
Змей наконец-то выбрался из очередного ущелья на небольшое ровное плато. Искренне пожалев беднягу, я решил устроить кратковременный привал, дабы хоть отчасти восстановить силы и боевой дух монстра. Змей довольно вздохнул и, свернувшись на ледяной поляне кольцом, задремал. Вновь обратившись к Зеркалу, я не смог уловить в окружающем пространстве даже намёка на изумрудные нити, лишь слабые всполохи мощи Фонтана достигали места нашего привала. Живительными волнами я окутал тело змея, который негромко простонал во сне. Частота пульсации находящегося впереди источника возросла настолько, что организм буквально вибрировал под ее воздействием. Сердце Айстеля находилось где-то совсем рядом, возможно — вон за той огромной горой, своей высотой превосходящей соседей. Взглянув на монстра, сладко спавшего в голубоватой дымке, я решил предоставить бедолаге ещё немного отдыха. Расслабившись, я откинулся на чешуйчатое тело спутника и прикрыл веки …
Перед глазами мгновенно всплыли образы находящегося на другом конце Вселенной Эннора. Величественные стены королевского дворца, увитые понизу стеблями великолепных цветов, окутывал мягкий, успокаивающий янтарный свет. В сумерках угадываются фигуры прогуливающихся по королевскому парку придворных. Слышен приглушённый женский смех и негромкая речь кавалеров, развлекающих дам. В ярко и празднично освещённых залах царит атмосфера начинающегося торжественного вечера, наполненная нежными звуками музыки и шелестом платьев танцующих. Словно в противопоставление этому празднику жизни, в будуаре королевы царит полумрак — лишь свечи на туалетном столике освещают тёмную комнату. Печально вздохнув, королева Юлия созерцает своё отражение в большом темном зеркале. Прекрасные голубые глаза подёрнуты дымкой грусти и одиночества. Где-то сейчас странствует её полусумасшедший муж? Через мгновение печаль исчезает из глаз любимой. С ласковой улыбкой королева кладёт руку на живот — из стен материнского чрева настойчиво заявляет о себе крошечный человечек.