— Он нарушил правило, но в материнский мир не перемещался. Никто не смог бы вернуться оттуда. Можешь мне поверить. Верхний вмешался по-другому. Можно только гадать, что он сделал. Но сейчас спираль вновь разрослась, почти до прежних размеров. Похоже, Верхний открыл доступ черноты в материнский мир.
— Что ты предлагаешь? — спросила Ститри.
— В первую очередь ты должна погрузиться в свое вместилище и пройти очищение. Только так ты сможешь выйти из своей изоляции.
— Так вот к чему все шло? — как бы небрежным тоном обронила Ститри. — Понятно, какова ваша конечная цель.
— Веди себя разумно, — раздраженно ответил Марк. Верхним безразлично, пройдешь ты очищение или нет, уж можешь мне поверить. Но они не смогут держать тебя в изоляции, если ты станешь полностью белой и безвредной. Верхние не такие уж плохие. Что действительно можно поставить им в плюс, это то, что они свято соблюдают право очищенных покинуть изоляцию. Ты должна поверить мне еще раз.
— Но что толку будет в моей свободе, если я стану чистой? Я уже не буду прежней!
Марк успокаивающе улыбнулся.
— Возможно, но лишь на миг. При полном погружении во вместилище вы дополняете друг друга. Ты будешь влиять на него так же, как оно на тебя. Если уж меня вместилище не смогло очистить полностью, то о тебе и беспокоиться нечего. Главное, ты должна покинуть изоляцию в тот момент, когда станешь чистой. Но и потом тебе придется скрывать интерес к материнскому миру.
— Верить ли тебе? — задумчиво произнесла Ститри. — Но похоже, я ничего не теряю, кроме вечного заточения. Только что мне делать, когда я покину изоляцию? У тебя есть план?
— После твоего очищения мы сможем объединить наши вместилища. Этого еще никто не делал, но у нас должно получиться. Мы получим огромную силу от объединения и вместе придумаем, что делать дальше. Ясно одно — кто-то из нас должен стать Верхним. Только им доступен проход в материнский мир. Но, возможно, после объединения мы получим силу и откроем собственное окно. Все будет ясно после объединения. А теперь я должен покинуть тебя. Мы встретимся уже вне изоляции. Но запомни, разговор о материнском мире — только в нашем будущем общем вместилище.
— Хорошо, — согласилась Ститри, — я готова рискнуть. Но прежде чем мы объединимся, ты должен найти Демитрия. Он наверняка в какой-нибудь непреступной изоляции.
— Зачем он нам? Подобный интерес к отстраненной изоляции может навести Верхних на подозрения.
— Я сказала, что нужно найти Демитрия! — резко сказала Ститри. — Без него я не согласна ни на какие действия! Я должна вытянуть Демитрия из этой белизны.
— Я постараюсь, — неприязненно ответил Марк. — Но рассчитывать на успех можно, если твой Демитрий еще в отстраненной изоляции. Их не так уж много. Правда, в поисках есть загвоздка. Демитрий должен попросить у Верхних Учителя, иначе я не имею права переместиться в его изоляцию. А не побывав там, я не смогу узнать, тот ли это человек, которого ты ищешь.
— Постарайся, только этим можно заслужить прощение за бичевание.
— Сделаю все возможное, — грустно ответил Марк. Его образ стал таять и вскоре исчез совсем.
Ститри осталась одна. И словно почувствовав это, вместилище вдруг стало поглощать ее строптивое сознание. Но теперь Ститри не сопротивлялась. Она отдалась ненасытному белому сгустку, растворяясь в нем, и вместилище, как изголодавшееся чудовище, с какой-то чуть пугающей жадностью принялось пожирать ее черноту. И Ститри забыла все.
Глава 18
Это начинало надоедать. Разве могла устроить жизнь под открытым небом? Когда вместо еды лишь фрукты да овощи? И сад с немыслимыми деревьями, кустами и одинаковой травой? Здесь Демитрий чувствовал себя барашком, которого вывели попастись, дабы он набрал необходимый вес. Какой уж тут рай?! Скорее пастбище для усопших. Если Господь желал посмеяться над людским представлением о рае, то это ему удалось как нельзя лучше.
Демитрий раздраженно перевернулся на другой бок. Сон не шел. Да и разве можно было назвать сном провал памяти, когда вдруг приходишь в себя уже на ногах? Нет, здесь даже отдых для души и тела умудрились испоганить, извратить! И сны каждый раз были одними и теми же. Некий сияющий шар, который пытался поглотить его — Демитрия, — чтобы сделать другим. После таких снов раздражение не сбрасывалось, как это бывало раньше, а наоборот, возрастало. Но особенно Демитрий не терпел Учителей. Они раздражали его своей непреклонной правильностью и лаконичными ответами. Куда приятнее было бы поговорить с простым человеком — наделенным недостатками, но разумным, добрым и справедливым. Таким, например, как Ститри.