- Будете ли вы, Георгий Константинович, заключать сделку на 5 тонн лома черного металла, прежде чем пойдете осматривать наши закрома дальше?
- Да, да, конечно - стараясь скрыть волнение, произнес Гоша, - Выписывайте накладные, на ваших условиях, вот здесь вся сумма, в соответствии с вашей ценой.
Гоша отсчитал наличные, стоимость, конечно, была максимально приближена к рыночной. Но это уже мало волновало нашего золотоискателя, так как он был уверен в том, что всё, и с лихвой, притом большой лихвой, отыграет на ЕС. «Хорошо еще, что грузовая машина заказчика, если бы не ЕС, почти в ноль бы отработал!» Одновременно и с досадой, и с надеждой подумал Гоша.
- Отлично! Загоняйте машину на погрузку, склад №7.
Гоша набрал номер водителя и сообщил ему необходимую информацию.
Любезность, так и сквозила в интонации Семена Игоревича.
- А пока машина грузится, завсклада проводит вас, туда, куда вы хотите. Так что пока Иваныч, будет сопровождать вас, я сам проконтролирую погрузку.
- Да это разумно. - согласился Георгий, в тайне радуясь, что всё сможет осмотреть сам, без надзора этих поросячьих глазок.
Директор набрал на сотовом номер:
- Иваныч, зайди ко мне! - сказал он суровым голосом, каким бары-начальники обычно разговаривают со своими нерадивыми подчинёнными-холопами.
Иваныч не зашёл, а практически залетел в кабинет. Он был грязно одетый в какую-то старую спецовку, очевидно, любящий приложиться к бутылке, но еще крепкий мужичок неопределенного возраста за 50. Семен Яковлевич сурово спросил его:
- Кто на «погрузчике», на седьмом?
- Ромка и Шишков на подхвате.
- Трезвые?
- Как стеклышко!
- Смотри у меня, я сам пойду и проверю!
- Как пить дать, трезвые, я сам проверял - не пахнет.
- Знаю я вас! Так проводи этого молодого человека, куда попросит, а я на седьмой.
- Будет сделано! - вытянулся Иваныч по стойке смирно.
Они вышли из кабинета все вместе. Директор, бросив суровый взгляд на Иваныча, которого он так и не удосужился представить Георгию, удалился на седьмой склад. Когда директор скрылся из виду, Иваныч спросил, всё ещё сохраняя выправку, но уже не так тщательно, так как явно не знал, кем приходится этот парень его хозяину:
- Куда вам?
- На 21 склад?
- На 21? - переспросил удивлённо Иваныч.
Гоша сверился с реестром: «Да, ЕСки на 21 складе, всё точно!»
- Да на 21 склад! - твердо сказал Георгий Константинович, тоном, не терпящим возражений.
- Как скажете. - пожал плечами Иваныч.
Иваныч был завскладом, и по совместительству старшим грузчиком, этого уже давно не завода, что его удручало, вводило в депрессию, а иногда и в запой. В его подчинении были трое молодых ребят, крепких но ленивых, из которых один, словно они работали посменно, всегда был в запое. Но деваться было некуда, от вакансий город не ломился, и большинство жителей жили на пенсию, так как, практически вся молодежь уехала на заработки в «не резиновую». А здесь худо-бедно, но платили, да и стаж шёл. Когда он вёл Гошу на двадцать первый склад, Гошино сердце, то часто билось, пытаясь вырваться из груди, то замирало в предвкушении. «Наконец-то удача! Вот и на нашей улице праздник!» Они подошли к заржавевшим и заиндевелым дверям склада, на которых виднелась полустертая временем цифра «21». Иваныч, перебрав ключи, вставил нужный ключ в замок, навалился на дверь плечом и, с трудом повернул его. Замок медленно и нехотя поддался настойчивым усилиям Иваныча и со скрежетом открылся. С таким же усилием, Иваныч открыл, жалобно скрипнувшую под его натиском, дверь. Дверь на склад распахнулась, Георгий, с замиранием сердца, перешагнул порог склада. Со светла, на складе было темно и ничего не видно, но спустя минуту, когда его глаза привыкли к полумраку, он узрел их!... Гору корпусов сваленных в кучу в углу промерзлого, полутемного склада. Свет падавший из проема входной двери склада, издевательски поблескивал, на гранях искорёженного метала. Увидев это «великолепие», сердце его опустилось. Они были пусты, абсолютно пусты. Он опоздал, кто-то его опередил и, судя по их состоянию, опередил лет на пять. Он раньше видел ЕС только на картинках, а теперь лицезрел их воочию, вернее, то, что от них осталось - пустые развороченные и ржавые короба. Наш кладоискатель подошёл к этой печальной горе и аккуратно положил руку на ржавый, искорёженный корпус, некогда мощной и великой ЕС-1036.02, чудо советской инженерной мысли, наш ответ «Американскому компьютерному Чемберлену». Его охватило то чувство, которое охватывает каждого из нас, когда после долгой отлучки приходишь на кладбище, и видишь искорёженное надгробие, некогда горячо любимого человека. Это было надгробие его мечты, могила его последней надежды. Долгие годы поисков и полное фиаско. В своей душе он плакал, стенал и выл, но внешне лишь осунулось и посерело его лицо.