В таких вот размышлениях я поплелась за Идэром. Галеадзо шел сзади. Подъем был довольно крутой и все равно очень долгий. Вперед меня толкала только гордость, зато настроение падало все ниже, и я с усердием предавалась самобичеванию.
С такой моей болезненной удачливостью я, чую, никогда не увижу больше учителя. Бедняга, вырастил ученицу на свою голову седую! Ах, нет! Я что, уже согласилась неизвестно на что? Хорошо, предположим «наймут» меня на эту работу, так сказать, окончательно. Предположим, я не увижу в ней ничего предосудительного и пойду на все это дело, значит, останусь жива. Но дело-то явно опасное и очень! Заблаговременно прощаясь с жизнью, я стала вспоминать свои различные проступки и грехи. Вспомнила сразу же дана Каллиору и решила не мучить себя еще и этим. Где же сейчас этот несносный монах? По мне хоть обряд погребальный заказали? На хор безутешных плакальщиц с Лаэссом во главе я уже и не надеюсь.
Затем я стала вспоминать всех необычных людей и нелюдей, с которым мне приходилось сотрудничать. Вспомнив некроманта Айсо Заро, контрабандиста Йотана Дегу, одну замечательную во всех отношениях старушку-знахарку по прозвищу Белая Сова и призрака Сакердона из блуждающей башни, особое внимание я уделила своим недавним спутникам. И герцогу Эрьего. Что странно, мне действительно врезался в душу этот человек. Не то чтобы очень красивый, скорее обаятельный, умный, интересный, сильный, уверенный… Особенно потрясало его обхождение с подданными — ни капли высокомерия! Он меня потряс, легко это признаю. У меня почему-то с сопливого детства к таким личностям прикрепилось название «настоящий мужчина».
Согнав с лица мечтательную улыбку, я с удвоенным энтузиазмом стала карабкаться наверх, тем более, что оттуда наконец повеяло свежим воздухом.
— Воля! — счастливо выдохнула я, вылезая на поверхность.
Начало лета, утро, птички, солнышко, травушка!.. Однако, как хорошо вход замаскирован — в лесу, закидать листьями — и не заметишь. Да и вниз, уверена, так просто не спуститься. Я с трудом поборола искушение поискать скрытые механизмы.
Идэр и Галеадзо смотрели на меня с одинаковым скептицизмом и явно не разделяли моего восторга. У них наверняка уже начало жечь кожу, хотя надеяться, что они сейчас с безумными криками забьются в конвульсиях на земле, расцарапывая лица, не приходилось. Правда, оба сильно щурились на свету, даже на таком неярком, перекрытом ветками и листьями деревьев.
— Натягивайте капюшоны! — улыбаясь против воли, произнесла я. — И дайте карту, что ли… — сев на землю и расправив на коленях кусок шелка, я попыталась разобрать незнакомые значки. — Через полверсты тропа… если карта верная… к полудню выйдем к… Крестики с точками — это деревни, да? — я искренне попыталась скрыть настороженность за радостно-беззаботным голосом. — Сказать мне, что ли, что вы больны страшной болезнью, обезобразившей ваши лица?.. Только незаразной, а то выгонят…
Галеадзо согласно кивнул, зато Идэриус смерил меня потрясающе хмурым взглядом… Впрочем, не ему решать. Его друг правильно сказал — мало ли сейчас личностей на дорогах, скрывающих свое лицо? Те же Светлые эльфы ходят, занавесившись, а у некоторых народов и вовсе считается опасным открывать случайным людям свое лицо.
Подбираясь к деревне с двумя молчаливыми спутниками за спиной, я уже пришла к выводу, что жизнь не так плоха, как может показаться пленнику в подземельях. Х-ха, как только не меняется мироощущение человека, стоит ему пару деньков не видеть солнышка. Или умереть. Разыщу Кирраир, решила я, столицу герцогства Эрьего, она вроде не так уж далеко. В Кирраире, скорее всего, ошивается Чача, заберу у него свои деньги и наконец-то смогу купить на них лошадь. Правда, тогда денег у меня останется аккуратно на пучок овса этой самой лошади, но что поделать? Доспехи (мои родные, любимые, славные, старые, старые и еще раз старые доспехи!) так и пропали, но меч остался, так что не все потеряно…
Шагали мы довольно быстро, по пути я узнала, что распространенный у народа дроу металл называется къяррат, послушала немного о тканях Подземли и узнала, чем дроу заменяют пергамент. Оказалось, что, по сути, тоже тканью, созданной из редких подземных растений. Вымоченные в растворах (алхимические подробности были бы интересны, если бы я хоть немного разбиралась в алхимии), высушенные и отлежавшиеся под прессом ровные лоскуты складывались и сшивались, как и обычные листы пергамента. Были они как совсем тонкие и бурыми, так и более прочные, дополнительно выбеленные в мастерских.
Говорил, конечно, Идэр, на удивление доброжелательный и открытый. Галеадзо большей частью оглядывался по сторонам, и именно он первым заметил худенький частокол и редкий дымок за ним.