— Скажи, — в отчаянье воскликнул я, — а разве мы не можем объединить усилия без подобных извращений?!
— Нет, Алекс, — твёрдо ответил Тэкс. — То, что должно произойти, весьма затруднительно даже для меня, несмотря на объём моих познаний и опыт. В ходе этой, гм… процедуры ты можешь лишь помешать мне.
— Но хотя бы вкратце ты можешь посвятить меня в ход ритуала! Без этого я отказываюсь от сотрудничества! — оказавшись в безвыходном положении, я не на шутку разозлился.
— Хорошо, Миротворец, — усмехнулся Тэкс. — Лишь из уважения к тому, что ты не отказался в первую же секунду, я постараюсь приподнять завесу … — бог ненадолго задумался, словно подбирая слова. — Всё дело в крови моего брата, что течёт в твоих жилах. Эта уникальная субстанция, при должном уровне подготовки того, кто её использует, способна творить ошеломляющие вещи. Что же касается действий, совершаемых в ходе этого процесса, то … — Тэкс вновь задумался, — для их описания я не нахожу слов из доступных тебе языков.
— Очень успокаивает! — недовольно пробурчал я.
— Ты не на приёме у психотерапевта, — саркастично ответил бог.
— Хорошо, — тяжело выдохнул я. — Но учти, если что-то пойдёт не так, то клянусь, что … что …
— Я тебя понял, — вновь усмехнулся собеседник. — В таком случае я горячо обо всём пожалею, так? — Тэкс явно издевался.
— Я найду способ на тебе отыграться, — неуверенно ответил я, злясь на обстоятельства, заставившие меня пойти на подобную сделку. — Хватит болтать — делай, что задумал!
— Один момент! — откликнулся Тэкс, и моё сознание на миг отключилось.
То, что произошло впоследствии, надолго стало сценарием моих ночных кошмаров. Едва искра сознания вновь осветила мой разум, я понял, что смотрю на окружающее уже не своими глазами. Ощущение было таким, как будто я сидел в неуправляемой машине, действующей по собственному усмотрению. Жалкий клубок сознания бессильно наблюдал за тем, что вытворяло некогда принадлежавшее ему тело. Волосы зашевелились бы у меня на голове, но это были уже НЕ МОИ волосы.
— Ну …, как … ты … там? — низким, хриплым голосом произнесло моё туловище.
Я оцепенел от ужаса и, пытаясь взять контроль над своими голосовыми связками, хотел высказать ублюдку всё, что думал о его экспериментах.
— … … …, — лишь бессвязные хрипы были результатом моих титанических усилий.
— Я так и думал! — вырвалось из моих уст, видимо изогнувшихся в надменной усмешке. — Занимай место поудобнее — шоу начинается! Кстати, парень, что бы твоё туловище ни вытворяло — не вздумай вмешиваться! Я, конечно, сомневаюсь, что тебе это по силам, но считаю своим долгом предупредить …
Неимоверным усилием подавив панику, грозившую превратить то, что от меня осталось, в полнейшее, обуянное ужасом ничто, я попытался сосредоточиться на происходящем.
Бережно расчистив ледяную поверхность от снега, Тэкс вытащил из-за спины Утренний Луч. Вполне вероятно — преданный клинок почувствовал, что уже отнюдь не рука, принадлежащая хозяину, извлекла его из ножен — сталь угрожающе сверкала голубоватыми всполохами. Не обращая внимания на причуды клинка, Тэкс вырубил его остриём во льду небольшое углубление в форме чаши. Мысленно содрогаясь, я наблюдал за тем, как моя правая рука, держащая клинок, поднесла острое, как бритва, лезвие к левому запястью. Лёгкий нажим — и кровь алой струёй хлынула в своеобразный жертвенник, в считанные секунды наполнив импровизированную чашу. Я был весьма озадачен тем, что силы источников, являвшие собой частичку моего существа, не воспротивились самому факту посягательства на вверенное им тело. Похоже, Тэкс хорошо знал, что делал. Утренний Луч так же не испытывал беспокойства по поводу нарушения целостности организма владельца — холодная сталь приобрела свой естественный оттенок. Тэкс что-то прошептал, и рана мгновенно затянулась, прервав поток, льющийся в чашу.
После того, как клинок был убран в ножны, указательный палец моей правой руки коснулся содержимого жертвенника. Окровавленным пальцем Тэкс принялся расписывать загадочными знаками лёд вокруг чаши. Некоторые символы напоминали человека, из чего я сделал вывод, что это — своеобразные иероглифы. Закончив оформление наполненной кровью ямки, Тёмный бог нарисовал несколько знаков на моём лице — судя по движениям руки, вся моя физиономия была покрыта кровавыми рунами. Когда подготовительные процедуры были закончены, Тэкс поднялся на ноги и, тихо покачиваясь, запел надтреснутым голосом. Панический ужас вновь овладел моим разумом, когда я услышал, до какой степени исказился мой голос — пение напоминало зов мертвеца, вещавшего из глубины могилы. Было заметно, что контроль над голосовыми связками даётся богу с трудом, но мало-помалу голос окреп. Слова песни, исполнявшейся на незнакомом, отрывистом, словно лай разъярённого пса, языке, возымели некую власть над содержимым жертвенной чаши — ровная поверхность загустевающей было крови всколыхнулась. Мерное покачивание моего тела плавно перешло в жутковатую пляску, напоминавшую танец африканского дикаря. Подобно папуасу, скачущему вокруг костра, моё тело наматывало круги, огибая кровавый алтарь. Движения рук и ног были агрессивными и порывистыми. Туловище то замирало в неестественной, с выломленными до боли суставами, позе; то ускорялось в диком танце, приволакивая, словно парализованную, одну из ног. По мере возрастания темпа движений поднимался и тембр голоса, с каждой строфой переходя на полтона выше. Голова начала медленно поворачиваться, неестественно выворачивая шею — вскоре я уже не видел того, что вытворяли мои руки. Раздался громкий хруст — и вот уже, пребывая на грани безумия, я обозревал свои ягодицы и отбивающие дьявольскую чечётку пятки.
— Тихо, парень, не дёргайся, — прошептали мои губы в перерыве между куплетами идиотской песни. — Скоро всё кончится.
Голова неумолимо продолжила свой поворот, пытаясь довести его до трехсот шестидесяти градусов. Голос, льющийся из моего нутра, достиг нечеловечески высоких тонов — в данный момент он находился на грани ультразвука. Когда голова вернулась в своё привычное положение, я заметил, что руны вокруг жертвенной чаши пылают алым пламенем, а кровь на алтаре закипает, сопровождая моё дикое пение угрожающим рокотом. Адская пляска внезапно оборвалась. Тэкс воздел руки и, подвывая на запредельном уровне, принялся ими сотрясать. Кровь в ямке уже не просто кипела — кровавый то ли пар, то ли — дым извергался из чаши, медленно заволакивая окружающее пространство. Вскоре из-за алой пыли, наполнившей воздух, не было видно уже ни тумана, ни льда под ногами. Влажный от крови воздух сгустился настолько, что Тэкс с трудом, словно преодолевая неимоверное сопротивление, опустил обессилевшие руки. С губ срывалось уже не пение, а каркающие хрипы. Я ощущал, как вязкая жидкость стекает с уголков моего рта — возможно, то была пена, выступившая на губах вследствие небывалого напряжения, охватившего организм.
Микроскопические капельки крови, плясавшие в воздухе, начали сливаться в небольшой вихрь, который, словно питаясь распылённой повсюду субстанцией, разрастался, постепенно обретая небывалую мощь. Вскоре в магической ловушке бушевал кровавый смерч, в эпицентре которого стояло моё тело, голосом Тэкса бормотавшее последние слова заклинания. Затем раздался ошеломляющий треск, больно ударивший по моему слуху. Теряя сознание, я увидел, как наполненная кровавой пылью вперемешку с обрывками тумана окружающая меня реальность треснула, словно гигантский сосуд. Алый вихрь, извивающийся в плену силовых полей Айстеля, рвался сквозь образовавшуюся брешь туда, где, отражаясь от ледяных стен, сияло пусть и враждебное, но такое желанное светило холодного и жестокого мира …
Когда кровавый морок рассеялся, я обнаружил себя сидящим на гладком ледяном полу. Судя по ощущениям, я вновь был безраздельным хозяином собственного тела. Низвергнутый бог меня не обманул — всё было как прежде, за исключением того, что в процессе ритуала организм был измождён до предела. И хотя силы источников уже начали свою привычную в последнее время работу по восстановлению жизнедеятельности своего подопечного, я был не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой — мышцы, словно налитые свинцом, отказывались повиноваться. Прошло несколько минут, прежде чем, оттерев с губ кровавую пену, я смог произнести: