— Какой Любушке? — Удивился Пиотта своей не информированности. Далила ничего ему не рассказывала, а они с женщинами на работе только и чешут языками да перемывают косточки.
— Да приглянулся я тут даме одной, и она мне. Дети у нее уже большие, она одна живет, вот стал захаживать. Кажется, нам обеим это по душе. Так что, если не найдешь меня нигде, знай, что я бываю на седьмом ряду в двадцать первом доме. Запомни, семь-двадцать один.
— Молодец, Степан Сергеич, рад за тебя. Приму к сведению. С меня подарок, как молодоженам. — Последнюю фразу он кинул уже на бегу. Помимо поиска напарников Пиотта торопился домой, увидеть Далилу. С подготовкой к войне у него все меньше и меньше времени оставалось на жену. Она виду не подавала, но Пиотта чувствовал, что ей его не хватает.
Возле дома тарахтел генератор. Значит жена уже смотрит фильм. Пиотта представил, как прыгнет к ней под одеяло в нагретую постель. Его пыл внезапно остыл, когда он увидел чужую мужскую обувь на своем крыльце. Пиотта забежал в дом. Телевизор работал но перед ним никого не было, зато на кухне горел свет и слышались голоса жены и чей-то мужской. Петр стараясь не шуметь остановился у самой кухни, чтобы услышать о чем там говорят в его отсутствии.
— Вихорко, мы с тобой обо всем поговорили! — В голосе Далилы слышалось раздражение. — Тебе пора домой, сейчас придет Петр и невесть, что подумает.
— Да не придет он так рано, что ему до тебя, у него армия! — Он сделал акцент на последнем слове. — Когда ему время на жену-красавицу тратить, он на службе женат, а ты для него пустое место.
— Вихорко, я не понял какого хрена ты возле моей жены трешься? — Пиотту настолько задели слова Вихорки, которого он считал другом. Он взял его за грудки, но Вихорко вырвался.
— А что! Хочу и трусь, все равно больше некому. Ты же у нас важная шишка, целый день на работе.
— Тебя это вообще никак не касается. Пришел жалельщик. Знаю я где у тебя жалелка находится. Отобью один раз, навсегда интерес к бабам пропадет. Пошел вон из моего дома! — Пиотта схватил Вихорку за плечо и вытащил его из дома. Спинул с крыльца его обувь вдогонку. Вихорко поднял обувь и молча пошел прочь. Пиотта недолго смотрел ему в спину. Затем повернулся и зашел в дом. Далила ревела на кухне.
— Чего ему от тебя надо было? — Хотя и так было известно, что друг запал на его жену.
— Он…он, говорил, что я у тебя только здесь жена, а если ты вернешься к себе, то меня с собой не возьмешь. — Далила комкала подол платья, периодически поднимая его, чтобы вытереть слезы.
— Вот ты дура, или нет! Какая разница где ты живешь, если мы полюбили с тобой друг друга, значит нам хорошо везде, где мы вместе!
— Я тебя почти не вижу. Мне скучно по вечерам, а ты приходишь только ночью. — Жаловалась Далила. В ее словах был смысл. Они только начали жить и еще не надышались друг на друга, а работа уже стояла между ними.
— Ну Далила, прости, ты не дура. У меня же не просто работа, и кто кроме меня сможет сделать ее хорошо. Я же мог просто уйти и никто бы меня не осудил, но я вижу, что вам нужна помощь. Я обещаю, что буду уделять тебе больше времени. А хочешь, я попрошу отца, чтобы он привез тебе кота.
— Да, хочу! — Далила утерла слезы и попыталась улыбнуться.
— А Вихорку, чтобы даже на порог не пускала. Не друг он мне больше.
— Я думаю, что теперь он и сам не придет.
— Ладно, забыли про этот случай.
— Пойдем кино смотреть! — Далила с надеждой смотрела на своего мужа.
— Знаешь, котенок, сегодня не получится. Мы с Сергеичем должны автоматы пристрелять с приборами ночного видения. Нам завтра в ночь опять в разведку надо. А после, я обещаю, что возьму выходной и мы с тобой будем целый день смотреть фильмы, не вылезая из кровати. Хорошо?
— Хорошо. — Обреченно вздохнула Далила.
— Чего ты такой угрюмый? — Спросил Степан Сергеич.
— Да, жена обижается, что не видит меня дома совсем. А когда мы с вами разошлись, то я дома застал друга, который подбивал клинья к моей жене, выставляя меня в неприглядном свете.
— Да, какой же это друг? Вот он тебе и открылся.
— Теперь уже не друг. Мы с ним долину вместе искали, из одного котелка ели, а он на мою Далилу запал.
— Знаешь что, Петр? Солдату с таким настроением никак в бой нельзя идти. Примета очень плохая. Ты обязательно должен верить, что в тылу у тебя все хорошо. Давай-ка дуй сейчас домой. Миритесь там, что хотите делайте, а завтра вечером приходи к арсеналу. Там экипируемся и вперед. Давай, это не обсуждается, потому что приказ. — Сергеич действительно никого не хотел в свою команду с подобными мыслями.