Именно в этом и состоит грандиозность абсурда жизни, в которой люди как будто не замечают окружающего хаоса, устремляясь сообща в неосуществимые иллюзорные дали гармонии (при этом представления о такой гармонии у каждого свои). Исследуя процесс поиска всеобщей правды, Платонов обнаруживает явное неблагополучие самой идеи, в которой кроется трагический абсурд – одержимые верой в торжество мировой революции мучаются от непосильности свалившейся на них задачи, но отказаться от ее выполнения не могут, потому что уже не представляют другой жизни. Без этой веры их жизнь теряет смысл.
Платонов утверждает, что все сходится в человеке, все проходит сквозь его сознание. Истины вне человека быть не может. Но абсурд, помрачивший сознание чевенгурцев, строителей котлована, создателей ювенильного моря, которое снабдит водой обезвоженную степь, не позволяет оценить трезво и реально то, что происходит вокруг. Битва за колбасу превращается в этом сознании в классовый конфликт инстинктов («Ювенильное море»).
Строительство новой жизни требует наличия «новых» людей, свободных от предрассудков прежней буржуазной, полной собственнических инстинктов жизни. Платонов разворачивает эту метафору, превращая ее в реальность, – тут и обнаруживается абсурдность самой утопической идеи, ее бесчеловечность. Утопия превращается в антиутопию.
«Судорога платоновской человечности»
Творчество А. П. Платонова занимает особое место в литературе XX в. Необычна для советской литературы его любовь к слабым, беспомощным, одиноким и забытым. Его произведения отличает неповторимая манера письма. Читая Платонова, мы, по определению А. Д. Шинделя, «…спотыкаемся о каждое его слово, которое, как материальная преграда, то и дело возникает по ходу нашего движения. спотыкаемся о мысли и поступки людей, которые ничего о себе не знают и на обломках погибшей жизни строят что-то свое, объединенные мечтательным состоянием, но мечтают все о разном».[147]
«Неправильной прелести языка» писателя посвящено много литературоведческих работ. Языковые аномалии в его прозе изучены и систематизированы. Но тайна того явления, которое называется «язык Платонова», все равно остается.
И все же значение Платонова для русской культуры состоит не в стилистическом новаторстве и не в особом качестве гуманизма, а в том, что он глубже других понял трагизм произошедшего в эпоху «утопических преобразований» и единственный из писателей (как считают современные исследователи) сумел это адекватно изобразить на своем необычном языке. Данное обстоятельство и ставит Платонова на особое место в русской литературе XX в.
Идеал и повседневность (Ю. В. Трифонов)
Мучительный поиск «своей» темы
Юрий Валентинович Трифонов (1925-1981) стоял у истоков рождения жанра «городской повести», разглядев за повседневными явлениями вечные философские вопросы. Публикация в 1950 г. романа «Студенты» принесла молодому прозаику известность. После первого успеха Ю. В. Трифонов долго и мучительно искал свою тему в прозе, вырабатывал собственное видение жизни. Писал рассказы разного стилевого и тематического диапазона, опубликовал роман «Утоление жажды» (1963), в котором шла речь о строительстве оросительного канала в пустыне.
Художественный мир писателя во всей своей полноте раскрылся в «московских повестях», в которых переосмысливается жизнь интеллигенции, ставится проблема сохранения человеческого достоинства в засасывающей суете повседневности. Писателя упрекали в отсутствии острых социально-идеологических столкновений, в том, что его герои – это мещане, которых заботит только собственное благополучие.
Первым произведением «московского цикла» стала повесть «Обмен» (1969), в которой остро поставлена проблема морального выбора между совестью и материальным благополучием. Название повести «Предварительные итоги» (1970) обозначило особый тип повествования. Герой повести, переводчик Геннадий Сергеевич, приходит к промежуточному нравственному рубежу, после которого его жизнь должна коренным образом измениться. Тема подведения некоторых итогов и пересмотра жизненных позиций, душевной глухоты и нежелания понимать друг друга продолжается в повестях «Долгое прощание» (1971) и «Другая жизнь» (1973).
Завершением «московского цикла» стала повесть «Дом на набережной» (1976).
На примере судьбы одного из жильцов знаменитого московского дома, дома для семей партийных работников, в том числе и семьи Ю. В. Трифонова во времена его детства, писатель показал механизм формирования конформистского общественного сознания. История преуспевающего критика Глебова, не вступившегося когда-то за своего учителя-профессора, стала в романе историей психологического самооправдания предательства. В отличие от героя, автор отказывался оправдывать предательство жестокими историческими обстоятельствами.
Произведения Ю. В. Трифонова дают возможность читателю иметь собственную позицию, потому что автор нейтрален к своим героям, он сострадает каждому. Его творчеству было близко чеховское выражение «плохой хороший человек», так как личность в понимании писателя не может быть однозначной. Ю. В. Трифонов пытался понять своих героев, но оправдать их поступки стечением обстоятельств не мог, потому что каждый человек в ответе за свои дела.
«Нерв истории»
Все основные темы творчества Ю. В. Трифонова отразились в романе «Старик» (1978).
На примере семьи старого революционера, на склоне лет размышляющего о своем участии в сложных событиях начала XX в. и одновременно о жизненной неустроенности своих детей, автор показал тесное переплетение прошлого и будущего.
Все повествование ведется от лица самого «старика» – Павла Евграфовича Летунова, что позволяет раскрыть внутренний мир этого неоднозначного героя. Но в романе есть еще один не менее значимый персонаж – Сергей Мигулин, командир дивизии, в которой сражался в Гражданскую войну Летунов. Прошло уже много лет с того времени, когда оклеветанный комдив погиб, но память не дает покоя главному герою, он постоянно переоценивает всю свою прошлую жизнь. Писатель подчеркивает в Мигулине качества, которые считает наиболее ценными в человеке: внутреннюю целостность, верность идеалам.
Прототипами многих героев романа стали реальные люди. Судьба красного командира Филиппа Кузьмича Миронова стала основой образа Мигулина; история Надежды Суенковой, юной жены Миронова, воплотилась в образе Аси Игумновой; прототипом комиссара казачьего корпуса Александра Данилова стал отец писателя Валентин Андреевич Трифонов. Автор использует в романе подлинные документы эпохи: директивы, приказы и главное – письма, передающие ни с чем не сравнимую атмосферу реальной человеческой жизни в реальную эпоху.
Композиция романа построена на сложном соотношении временных планов. Действие происходит то в 1974 г., то в эпоху гражданской войны. При этом рассказ о событиях прошлых ведется в настоящем времени, что подчеркивает душевное состояние Летунова. Он живет в прошлом, сегодняшний день для него слишком неинтересен, невозможно соединение прошлого и настоящего. Для Ю. В. Трифонова связь времен очевидна, и проблемы, которые герои пожинают сегодня, посеяны еще во времена их молодости. Писатель утверждает, что жизненных теорий много, а жизнь прекрасна сама по себе.
По мнению исследователей, природный дар Трифонова состоит в том, что он сумел уловить и передать неостановимый процесс душевной жизни в секундных ее колебаниях, вибрации и мерцании.
«Этот дом – гиря, заклинание, пытка…»
147
Шиндель А. Свидетель (об особенностях прозы Андрея Платонова) // Знамя. 1989. – № 9. – С. 209.