В результате всего сказанного, Фукуяма, осознав детерминированность экономической и политической системы уровнем социального капитала, не смог самостоятельно и верно объяснить, какие причины определяют этот уровень. Поэтому он и обращается к веберовской концепции религиозного детерминизма, которая совершенно никак не может помочь понять причину сходного уровня социального капитала в Японии, Германии и США, вместо того чтобы инициировать поиск такой причины, которая одновременно определяет как уровень социального капитала, так и религиозный свод, и этический кодекс. Впрочем, в своем следовании за Вебером Фукуяма вовсе не одинок; к примеру, еще ранее Сеймур Мартин Липсет утверждал, что большинство стабильных демократий находится среди богатых и благополучных протестантских стран (см. С. Липсет. Политик. 1960).
В действительности уровень общественного капитала прямо пропорционален уровню социального интеллекта. Чем выше у индивидов способность, абстрактно мысля, создавать универсальные нормы совместного бытия, тем более сложными, качественными и справедливыми будут эти нормы. Соответственно, тем более монолитным и цельным, скрепленным взаимными обязательствами и правами окажется их сообщество; более сложными и всепроникающими социальными связями и социальными сетями оно будет охвачено. Тем больше в нем будет добровольных ассоциаций и крупных промышленных корпораций; больше социально ответственного поведения и число благотворительных организаций, политических свобод и личностного самовыражения. И, соответственно, меньше окажется дистанция между властью и гражданами.
И, наоборот, чем ниже окажутся указанные способности: тем более дефрагментированной, разбитой на, преследующие свои эгоистические цели, семьи, кланы и группировки окажется нация. Тем выше будет ксенофобия, национализм, власть будет почитаться надежным и легитимным источником личного обогащения, а крупная частная собственность нелегитимной. Законы и суды будут вызывать недоверие. Будет обилие политического популизма и мало гражданских объединений, а те которые будут существовать, окажутся продажными (классический пример – позорная сделка лидеров бразильских профсоюзов с правительством в 60-х годах, когда руководителям раздали денежные кредиты и они, предав своих членов, прекратили процесс объединения своих организаций). Тем больше будет недоверия к полиции и политическим партиям, а доверием будет пользоваться, вероятно, только церковь.