В свою очередь народы обладающие высоким уровнем социального интеллекта, развитой этической системой и значительным запасом социального капитала, для которых характерны плюрализм мнений, уважение к государству, законам и частной собственности при авторитарном образе управления испытывают психологический дискомфорт, потенциальная (пусть даже и мнимая) угроза своеволия и безнаказанности властей заставляет нервничать частных инвесторов, что в итоге ограничивает экономическую и социальную активность населения. В то время как демократическое устройство, будучи единственно легитимной с этической точки зрения формой правления, высвобождает энергию населения, столь необходимую для процветания.
Рассмотренный здесь социальный закон, согласно которому политический оптимум определяется социально-экономическим максимумом, не очевиден только в силу постоянный пертурбаций происходящих в социально-экономической системе того или иного общества. Здесь и изменения производительных сил вследствие научного прогресса, перемены основных направлений в движении потоков мирового капитала, последствия экономических кризисов, войн и миграций, смены идеологий и политического вмешательства извне. Все они вызывают известные отклонения от состояния равновесия социально-экономической системы, в котором наиболее отчетливо можно зафиксировать указанную закономерность.
И если бы технологии и ресурсы всех обществ были постоянны, не происходило бы миграций, не появлялись новые идеологии и не было бы иностранного вмешательства стран во внутреннюю политику друг друга, тогда социально-экономические системы всех стран пришли бы к своему равновесному состоянию и их политические системы были бы прямым отражением их социально-экономического максимума.
Совсем недавно эмир Дубая Мохаммед ибн Рашид аль-Мактум, в сущности, высказал (правда, несколько упрощенно) описанную здесь закономерность в следующих словах: “Экономика – лошадь, политика – телега. Они должны занимать надлежащие места – экономика должна идти впереди лошади, а не наоборот”.