Общее, определяющее, существенное… Именно эти понятия служили ключевыми аспектами всемирной истории Дж. Робертса, и я надеюсь, что мне удалось их сохранить в центре внимания не в меньшей степени, чем это сделал он. Когда у нас возникали разногласия (чаще всего вызванные новыми приобретениями в нашем понимании истории), беседа превращалась в обмен противоположными мнениями, и тогда я обычно настаивал на своем (хотя иногда он тоже одерживал верх в силу откровенного упрямства). Например, мы оба полагали, что развитие всемирной истории в период с XVI до XX века проходило при полном господстве возвышающегося Запада. Разногласия между нами, однако, возникали относительно корней этого «великого ускорения»: Дж. Робертс считал, что значительная их часть уходит глубоко в прошлое, в древность, в то время как я нахожу их главные ответвления гораздо ближе к поверхности – в середине 2-го тысячелетия н. э. Практические же последствия для текста такого частного несогласия представляются совсем несущественными: моя доработка разделов Дж. Робертса, посвященных Греции и Риму, не подверглась влиянию того, согласен ли я или нет с тем, что господство европейских обществ в XIX веке было вызвано событиями, происходившими в античные времена.
Внесенные мною радикальные изменения для шестого издания коснулись следующих разделов: я переписал некоторые абзацы Книги первой ради включения видных открытий в археологической и антропологической сфере знаний, посвященной заре человеческой жизни на земле, совершенных за последнее десятилетие. Мне пришлось расширить повествование об Индии и Китае в Книгах второй – четвертой. Я добавил новые сведения о главных маршрутах переселения народов в Книгах четвертой и шестой, а также переписал рассуждения по поводу Центральной Евразии, древнего ислама и Византийской империи позднего периода. А исторический очерк, посвященный науке, технике и экономическим вопросам в Книгах седьмой и восьмой, удалось существенно расширить. Наконец, я подробнее осветил представление об общественной и культурной роли женщин и молодых людей, где оно на самом деле просилось. И сделал это на основе самых современных знаний. Совершенно не приходится сомневаться в том, что историческая наука будет постоянно обогащаться новыми толкованиями и новыми знаниями, причем вполне возможно, что теперь более высокими темпами, чем оно происходило в прошлом (история, как говорится, представляется совсем не тем, чем она была раньше). Но многие непререкаемые истины остаются в качестве великих объединяющих принципов истории человечества. Мы с Дж. Робертсом едины во мнении, например, о том, что обмены и взаимодействие между человеческими культурами по большому счету играли роль более важную, чем враждебность между ними, и что такое положение вещей, скорее всего, сохранится в будущем. Приведу здесь еще одну мысль Дж. Робертса: «Нам постоянно предлагают чье-то толкование смысла известных всем событий. Например, последнее время все только и слышат, что о столкновении цивилизаций, которое якобы уже идет, или мир к нему движется. Появлению такого предположения, разумеется, в огромной степени поспособствовало свежее заблуждение по поводу существовавшего всегда отличия и вновь обретенного за последние несколько десятилетий возмущения исламского мира. Я обозначил свои собственные причины для опровержения такого воззрения… как не соответствующего действительности и пропитанного чрезмерным пессимизмом. Однако все единодушно признают, разумеется, существование сразу нескольких источников напряженности в отношениях между тем, что огульно называется «Западом», и многими исламскими сообществами. Как сознательно, так и бессознательно, а иногда даже совсем не преднамеренно, пагубное влияние с Запада в настоящее время разрушает основные традиции народов и пагубно сказывается на их существовании. Среди них традиции ислама, складывавшиеся на протяжении нескольких столетий (понятие «глобализации» как таковое совсем не следует рассматривать как изобретение последних нескольких лет)».