Не спрашивая, паук завёл Алису в сомнительное заведение. Которое ей совсем не понравилось, стоило ей оглядеть его беглым взглядом. Доступные монстрические женщины небольшой группкой сидели в углу комнаты, что-то распивая. У барной стойки был выставлен большой арсенал горячительных напитков, накрепко закупоренных в стеклянных бутылках. На столах в центре бара спали перепившие огненных жидкостей посетители, а подавальщицы требовали с них оплату, пытаясь их разбудить.
– Леди не место в таких заведениях, – прошептала Алиса, пытаясь дать задний ход.
– Конечно, не место, никогда не заходи в такие бары одна, – подтвердил паук и, схватив её за руку, повёл к свободному столику в углу. Как бы ни упиралась леди, он был настойчивее и сильнее: – Но это единственное место в городе, где можно съесть нормального салата.
Подойдя к столу, он усадил за него Алису и сам сел напротив. Под неприличный шум с соседних столов заведения, Алиса скукожилась как слива, становясь малоприятным с виду черносливом. На наморщенном лице было заметно осуждение буквально всего и всех в баре, она ругала даже паука, что вынудил её это лицезреть.
Подошедшая для принятия заказа дама была страшным ударом для выдержки Алисы и, завидев её одежду, та отвернулась к стене, став рассматривать узорчато выложенные в ней камни.
Арахнолог заказал салата и каких-то напитков, стоило подавальщице отойти, и за столом вновь осталось двое. Разговаривали недолго, обсуждая только улицы и причудливую архитектуру их построек. Заказ пришёл быстро, словно «гражданка уже другого города» просто набрала его из клумбы напротив соседнего дома.
На стол к ним поставили большую тарелку зелёного салата, листочки которого поблескивали в свете неяркого света заведения. И подавальщица, виляя выдающейся частью тела, удалилась обслуживать другие столы. За дальними столами громко засмеялись «леди», некоторые из которых покинули бар в компании незнакомых им мужчин. Гогот оставшихся стихал, и бар продолжил жить в своём размеренном темпе.
– Не самое приятное из мест, – поджала губы леди Инсен, дав, как ей казалось, уместный комментарий к ситуации.
Её слов, сидящий напротив, молодой паук не оценил:
– Только не говори, что ты их осуждаешь.
В его словах был уже заметен укор.
– Вообще-то да, – прямо ответила Алиса, став откладывать себе листьев в тарелку, – Есть за что, они продаются мужчинам за деньги, это унизительно даже наблюдать со стороны.
– Ты неправа.
Он наклонился ближе к столу, оперевшись на локти, и как и прежде вступил с ней в полемику шёпотом.
– Честный обмен, возможно, самый честный из всех. Они не воруют, не убивают – живут как и все. Не стоит осуждать тех, кого не знаешь близко.
– Они принижают всё женское общество своим поведением, – также шёпотом ответила Алиса, копируя позу собеседника:
– Позволяют дурно думать о женщинах. В моём мире женщины столетиями терпели гнёт закона, митингуя и отстаивая свои права голосовать и участвовать в жизни государства. Их существование этой профессии перечёркивает все их деяния на корню.
– И какие права женщины получили в вашем мире? – Поинтересовался паук, набирая салата.
– Право голосовать за выбранного политического кандидата, работать и получить зарплаты как мужчины, занимать то положение в обществе, что выбирают самостоятельно. Речь, конечно же, идёт о замужестве, что сейчас заключается с обоюдного согласия сторон. Любого другого статуса это не касается.
Паук кивал, слушая, что она говорит, потом интерпретировал услышанное, подводя под свою аргументы:
– Могут выбрать любую работу. Решить или напрочь отказаться жить в браке с мужчинами. И получать деньги так, как считают нужным?
– Да! – не без гордости за успехи своих предшественниц отозвалась Алиса.
– Тогда о чём речь? Все женщины получили право голоса, право работать на работе, которую они сами выберут и занять ту нишу в обществе, что им наиболее комфортна. Тогда тебе не стоит их осуждать. Исторически вы боролись за всеобщую свободу женщин.
Он, доведя до неё свою мысль, ухмыльнулся, добивая:
– Или ты хочешь навязать какое-то своё видение полученного женщинами права?
Алиса отложила вилку, вновь задетая его словами. В первый раз пауку удалось добиться столь прицельного попадания по самолюбию, стоило ему уличить её в бессердечности.
Набрав вилку салата, она запихнула её в рот, тем самым дав себе время обдумать услышанное. Арахнолог был собой доволен, выиграв спор и с триумфом отмечал это распитием принесённого ему напитка.
Салат осилили вдвоём и вернулись к обсуждению маршрута. Паук считал, что до точки оставалось совсем немного.