— Ничего, у меня все в полном порядке. Как твой проект?
— Дайана, объясни, что происходит?
В этот момент в трубке что-то зашуршало, и связь прервалась. Нет, все точно не было в порядке. Почему она ничего не ответила про ФБР? Джек читал о том, что спецслужбы в особенно важных расследованиях превращают нужных им свидетелей в живые подслушивающие и, если надо, подглядывающие устройства. Угрожают им чем угодно, вплоть до многолетней тюрьмы, затем обвязывают их тела микрофонами, вставляют «жучки» во все используемые ими устройства связи. Неужели они сделали с Дайаной то же самое? Впрочем, если даже так, то у него есть способ обойти эту прослушку.
Билл, который полночи, по привычке, сидел за компом, тестируя программу, сейчас, в семь утра, звучал очень сонным — кажется, даже не вполне понимал, где он находится. Короткий рассказ Джека о происшедшем также оставил его в недоумении.
— Ну она же сказала, что все в порядке. Может, ты просто себя накрутил.
— Мужик, с нашей программой мы ввязались в крайне сложную историю. Вспомни хотя бы странную смерть Дона. Боюсь, что серьезная игра только начинается.
— Что ты хочешь сделать?
— Надо отправить Дайане пароль для входа в программу. Никаких ключей, мы ничего никому таким образом не раскрываем, ей нужен только один пользовательский пароль. Надо попросить Миранду — ей я полностью доверяю — открыть на свое имя новый номер в скайпе. Затем мы пришлем Дайане пароль, зашифрованный нашим кодом. С этого номера она сможет общаться с нами сколько угодно — и эту переписку никто не расшифрует.
— Хорошо, я поговорю с Мирандой. А теперь дай мне еще поспать, меня тошнит от усталости.
Джек знал, что на слово Билла можно положиться. Сегодня же вечером, когда в Бостоне будет утро, он сможет наконец узнать, что на самом деле произошло.
Отложив решение одной проблемы, Джек тут же переключился на другую. Утренний звонок. Видимо, отец и вправду отчаянно нуждался в его помощи, иначе вряд ли бы позвонил. Нет, Джек не сомневался в том, что отец его любит, даже несмотря на то, что он когда-то так легко расстался с семьей, встретив учительницу из провинции. Возможно, мама, с головой ушедшая в науку в лучшее время их молодости, не давала ему ощущения тепла, уюта семейного очага, столь необходимого любому мужчине. Он также знал, что, кроме него, у отца так и не было других детей. Почему же он тогда звонил так редко? Возможно, это была смесь гордости и психологии банкира. Отметать любую сентиментальность, подчинить все успеху, заключению сделок и зарабатыванию денег. Родственные чувства? Лишняя, неоправданная трата сил и времени. Интересно, а что останется у него потом на душе, кроме накопленных на пенсию и спокойную старость миллионов? И стоит ли всю жизнь гнаться за деньгами, которые все равно потом не унести с собой в могилу? После вычета налогов что-то достанется наследникам, которые и спасибо не скажут. Воспримут как должное и все равно всегда будут вспоминать тебя только как скупого, строгого родителя, которого в детстве, то есть времени, когда они больше всего в тебе нуждались, они толком и не видели. В последнее время у богачей всего мира вошло в моду завещать свое состояние на благотворительность. Этого Джек тоже до конца не понимал. Что же им тогда мешало заниматься благотворительностью самим, при жизни? Ведь тогда они сами могли бы определять, куда жертвовать средства. А так это решают за них непонятные фонды, содержащие большой штат сотрудников, которые в конечном счете скорее вредят, чем помогают тем, кому их средства адресуются. Например, гуманитарная помощь (обычно просроченными) продуктами питания африканским странам десятилетиями не давала развиваться их собственному сельскому хозяйству. Ладно, достаточно философии. «Это мой отец, и я должен постараться помочь», — подумал Джек.
В холле отеля на фоне толпы шумных китайцев он увидел Майкла, который что-то сосредоточенно писал на своем планшете, сидя в кресле. В институте они редко общались, но сейчас Майкл был самым близким ему по профилю исследователем из биологической части их команды. Он работал на стыке молекулярной генетики и информационных технологий: писал алгоритмы чтения последовательностей генов в цепочках ДНК, создавал трехмерные визуализации микроскопических процессов в живых организмах в высоком качестве разрешения. Джеку было интересно узнать мнение Майкла о так поразившей всех вчерашней демонстрации возможностей виртуальной реальности. Но Майкл отреагировал скептически:
— Да, девчонки визжали в этих очках, но на самом деле — ничего сверхъестественного. Все тот же закон Мура об удвоении мощности компьютерных вычислений каждые два года. Как ты знаешь, этот закон работает уже полвека. Все большая четкость картинки, все более быстрый отклик на повороты головы, все лучшая цветопередача, воздействующая на зрительные нервы. Но пока это все равно — игрушки. Вот когда виртуальная реальность позволит не только пугать людей, как вчера, а выполнять важные задачи, например проводить хирургические операции на расстоянии в полмира или полноценно обучать людей вне стен университетов, тогда и поговорим. Я как раз сейчас работаю над некоторыми из таких алгоритмов. Хотя, конечно, для большинства, — он кивнул в сторону группы стоявших в очереди у рецепции молодых людей, уткнувшихся в свои гаджеты — игрушки все равно важнее. И они их получат: скоро каждый второй будет ходить по улицам прямо в виртуальных очках.