И итальянская буржуазия принуждена была сделать следующий шаг. Свою „милицию класса“ она должна, была превратить в государственную организацию. В ее надежные руки она должна была передать государственную власть.
Это и произошло в Италии в конце октября 1922 г. Фашизм в это время захватил власть в свои руки. Бенито Муссолини стал главой итальянского правительства.
Итальянский король одобрил этот захват власти. Он дал Муссолини неограниченные полномочия. В благодарность за эту послушность приказам буржуазии Муссолини из республиканца превратился в монархиста. Республиканизм был нужен фашизму только для того, чтобы сделать короля сговорчивым. Если бы король не согласился на передачу в руки фашистов диктаторских полномочий, итальянская буржуазия не задумалась бы свергнуть его руками „республиканца“ Муссолини и установить свою ничем не прикрытую классовую диктатуру под флагом республики. Но король оказался послушным. Тогда фашизм признал монархию.
Каковы же были действия итальянского фашизма, когда он стал у власти?
Недели через две после переворота Муссолини созвал парламент. Предварительно он получил от послушного короля разрешение распустить парламент, если он — Муссолини — сочтет это нужным. К парламенту он обратился с высокомерной речью, в которой откровенно заявил о своей диктатуре. „То, что я созвал вас, — сказал он, — есть только акт вежливости… Я надеюсь, что большинство выскажется за меня, но в большинстве я, собственно, и не нуждаюсь. Палате предстоит решить самой, существовать ли ей два года или два дня“. „Я мог бы наказать клевещущих на фашизм и превратить парламентский зал в бивуак фашистских войск, но я пока в этом не нуждаюсь, как не нуждаюсь также и в парламентском большинстве“. Затем он потребовал у палаты права в течение всего 1923 года издавать законы, вводить налоги, изменять штаты и т. п. — просто королевскими указами, без рассмотрения парламентом.
„Кто бы мог помешать мне разогнать парламент и объявить прямую диктатуру?“—заявил он далее. „Где тот, что может оказать сопротивление движению не трехсот тысяч избирателей, а трехсот тысяч ружей? Никто“. „Я сам ввел движение в конституционные колеи, я собрал палату, но когда я увидел, что 33 оратора вносят 33 различных перехода к порядку дня, я сказал себе: пожалуй, отменять этот парламент и не стоит, но страна будет мне благодарна за некоторый отдых от парламентской деятельности“.
Буржуазные партии итальянского парламента спокойно проглотили все эти высокомерные оскорбления. Большинством более двух третей голосов палата приняла закон, дающий Муссолини права единоличного диктатора. „Руль в моих руках, — заявил Муссолини, — и я не передам его никому другому. Но я буду рад тем, кто готов быть моей гребной командой“.
Таким образом итальянский парламент совершенно лишен власти и прав. „Конституция и палата умерли“— писала социалистическая газета „Аванти“. Все демократические покровы сорваны, и итальянская буржуазия открыто установила свою классовую диктатуру.
Итальянские депутаты должны безропотно сносить все оскорбления фашистов. Во время речи Турати один из фашистов назвал его „бесполезным болтуном“. Председатель призвал этого фашиста к порядку. Но последний ответил, что он и впредь будет поступать так же, ибо считает своим правом и долгом обрывать тех депутатов, которые своими речами заставляют палату терять время. Обиженный таким ответом председатель хотел подать в отставку. Но Муссолини не позволил ему этого, заявив, что никто не имеет права уклоняться от исполнения своих обязанностей. И председатель послушался его, взяв свою отставку обратно.
Депутаты итальянского парламента не имеют теперь даже права смеяться над фашистами. Вот что пишет об этом фашистская газета „Джорнале ди Рома“:
„Они (депутаты оппозиции) смеют воображать, что могут безнаказанно, по своей прихоти, смеяться в Монтечиторио (здание парламента), чтобы дать исход своему горькому чувству разочарованных людей, разбитых наголову национальным отрезвлением. Те, кому так кажется, изволят заблуждаться. Такое действие ныне рассматривается как преступление, которое преследуется государством при помощи всех находящихся в его распоряжении средств; ныне такие действия квалифицируются как преступление против государственной власти, — преступление, которое должно получить неумолимое законное возмездие. Если не подействует выговор г-на председателя совета министров, то цель будет достигнута тяжелым молотом репрессии, которая не заставит себя ждать и неумолимо падет на головы виновных“…[8]