Совершенствование орудий труда создало принципиально новое, невиданное ранее явление - человеческое общество и, соответственно, социальную эволюцию. С другой стороны, под действием технологической и социальной эволюции человек стал главным действующим лицом развития биосферы, ускорив и разнообразив как ее, так и свое собственное (в том числе биологическое) развитие.
При этом характер взаимодействия между сформировавшимися типами эволюции - биологической, технологической и социальной - не только усложнился, но и, в свою очередь, также подвергается изменениям. Достаточно указать на нашу привычку к тому, что прогресс технологий лежит в основе прогресса общества и является, таким образом, движущей силой социальной эволюции.
С традиционной точки зрения социальные структуры, хотя и являются результатом развития технологий, более инерционны и менее гибки. Именно тяготением к косности объясняется то, что обновление социальных структур, вызываемое технологическим прогрессом, идет, как правило, в форме разрушительных революций.
Однако в последние полвека «привязка» социальных структур к технологиям стала значительно менее однозначной, чем раньше. Социальные структуры, по крайней мере развитых стран, в целом смогли, как это наиболее убедительно видно на примере современного американского общества, приспособиться к стремительной смене технологий. Они научились воспринимать саму эту постоянную смену как некое постоянство более высокого уровня, в результате чего даже самый стремительный технологический прогресс не вызывает (по крайней мере, до определенных пределов) в социальной сфере существенных напряжений, свидетельствующих о потребности в каких-либо заметных изменениях.
Данное приспособление социальной структуры к обновлению технологий произошло за счет нового увеличения числа направлений эволюции человечества: очередное увеличение масштаба технологической эволюции еще раз качественно расширило сферу влияния технологий, включив в нее (уже в третий раз - после общества и биосферы) индивидуальное и общественное сознание.
В самом деле, социальная структура определяется не только технологиями, но и в очень большой степени общественным сознанием. По крайней мере до 20-х годов ХХ века эта закономерность не имела существенного значения, так как общественное сознание складывалось в основном стихийно, под воздействием технологий, обеспечивающих его необходимую изменчивость, и культурных традиций, обеспечивающих необходимое постоянство (в биологической эволюции аналогичные функции выполняют изменения внешней среды и устойчивость генотипа).
Однако нарастающее ускорение технологической эволюции, предъявляющей все новые и новые требования к системам управления обществом, создало серьезную угрозу для социальных структур. Слишком быстрое изменение базовых технологий сминало структуру более инерционного и не поспевающего за техникой социума, что грозило окостенением в уродливых формах, тормозящих технологический, а с ним и все остальные формы прогресса, - с неизбежной болезненной революцией, грозящей крахом и поражением в международной конкуренцией. (Нечто подобное произошло в СССР и других авторитарных обществах; пример из повседневной «биологической» жизни - неправильное срастание перелома, ограничивающее подвижность, а с ней и жизнеспособность всего организма.)
Задачи социальной стабилизации в условиях ускорения технологической эволюции потребовали от общества способности управлять уже не только внешними явлениями, связанными с биосферой, но и явлениями внутренними, связанными с индивидуальной деятельностью человека и человеческих групп.
Выходом стало очередное расширение сферы применения главного инструментария человечества - технологической эволюции. После биосферы ее влияние распространилось сначала на организацию самого общества и структуры его управления, а затем - и на формирование его сознания. При этом рационализация систем управления обществом (которые, строго говоря, являются системами его самоуправления, если не контролируются извне) оказалась лишь промежуточной ступенькой к рационализации общественного сознания: ее использование было вызвано временной недостаточностью технологий, не позволявших формировать сознание непосредственно, и стало затем инструментом преодоления этой недостаточности.
Прямое воздействие на собственное сознание означает качественно новый шаг в развитии человечества, открывающего принципиально новое направление своей эволюции - эволюцию сознания или, если позволительно так выразиться, ментальную эволюцию.
Данный шаг представляется главным на сегодняшней день содержанием продолжающейся информационной революции. Рассмотрению последствий этого качественно нового результата и направления развития технологий и посвящено данное исследование. В настоящем параграфе, носящем в отношении этой революции вводный характер, имеет смысл лишь бегло перечислить важнейшие направления нового типа эволюции:
· Принципиальное изменение самого механизма восприятия мира не только отдельным человеком, но и обществом в целом, так как это восприятие формируется глобальными средствами массовой информации с использованием информационных технологий. Последние в полной мере учитывают, что, по крылатому выражению кинорежиссеров ([3]), «картинка сильнее слова» (сравните с ленинским «Из всех искусств для нас важнейшим является кино»). На практике это означает начало постепенного отказа от второй сигнальной системы - восприятия слова, связанного с логикой как с преобладающим типом мышления, и перехода к восприятию целостных образов, связанного с непосредственным воздействием на чувства. (До информационных технологий такое восприятие существовало в искусстве, преимущественно в музыке, и в случайных творческих «озарениях».)
· Качественное повышение значения культуры, в том числе национальной, как фундаментальной основы формирующихся новых производительных сил, непосредственно связанных с общественным и личным сознанием.
· Расширение масштаба эволюции сознания с отдельно взятых людей на их коллективы, включающие не только отдельно взятые организации разных масштабов, но и целые общества. Такое расширение, по-видимому, ведет к формированию и проявлению надличностного, коллективного сознания, слабо воспринимаемого отдельными людьми, но оказывающего значительное, а возможно, и решающее воздействие на их жизнь.
· Формирование коллективного сознания, вероятно, способно изменить эффективность человечества и расширить границы его взаимодействия с окружающим миром. В частности, продолжение расширение масштаба эволюции сознания может привести к повышению масштаба коллективного сознания до планетарного уровня и формирования в результате этого коллективного сознания всего человечества. В принципе нельзя исключить, что такое сознание начнет взаимодействовать с биосферой Земли, а возможно, и Вселенной в целом не поддающимся прогнозированию образом - в рамках «ноосферы», впервые описанной Вернадским.
Существенной закономерностью представляется то, что всякий последующий вид человеческой эволюции оказывает серьезное влияние на предыдущие, более медленные виды, прежде всего заметно увеличивая их скорость. Эволюция сознания отнюдь не является исключением: создавая качественно новые и весьма эффективные методы «социальной инженерии», она ускоряет социальное развитие человечества и фактически открывает новый значимый этап социальных изменений.
Между тем систематическое и комплексное применение даже традиционных социальных технологий способно оказать глубокое влияние на общество. Представляется, что ничтожность современных европейских элит, проявившаяся после окончательного ухода с политической сцены поколения лидеров, выкованных «холодной войной» (к «последним из могикан» относились Миттеран и Коль), - например, в Косово - является продуктом не только традиционной европейской культуры, но и осознанного и последовательного применения американцами социальных технологий против своего важнейшего конкурента - объединяющейся Европы.