Использование инструмента, не соответствующего уровню понимания, всегда чревато непредвиденными, а обычно - и неприятными последствиями. Представьте себе малыша со спичками или за штурвалом самолета; для некоторых же ситуаций из области управления, особенно государственного, более подходит традиционный милитаристский образ - обезьяна с гранатой.
Вызываемые информационной революцией проблемы систем управления в целом являются продолжением и развитием проблем индивидуального сознания, вкратце изложенных в параграфе 2.2, на качественно новом уровне, заставляющем их играть новыми красками. Отложив рассмотрение основной массы этих проблем на последующие параграфы данной главы, сосредоточимся на главной: утрате чувства реальности, ее своеобразному «размыванию».
Качественное снижение эффективности индивидуальной переработки информации и, соответственно, адекватности индивидуального восприятия мира вызвано не столько ускорением увеличения объема и разнородности осваиваемой информации самом по себе, рассмотренном в предыдущих параграфах (см. параграфы 2.2., …), сколько прежде всего внешним (не только для отдельной личности, но и для отдельной организации) и, что самое главное, хаотичном структурировании, «сгущении» и акцентации (включая эмоциональную окраску) осваиваемой информации.
В принципе это, конечно, можно рассматривать как результат простого, количественного превышения объемом информации, растущим по экспоненте, упорядочивающих способностей человеческого сознания (что при наивной, линейной экстраполяции существующих тенденций рано или поздно должно произойти). Однако абстрагирование от нового качества растущего объема информации - массового и потому хаотичного характера ее внешнего для перерабатывающих ее людей и организаций структурирования - представляется все же не имеющим оправдания.
Постоянное, хаотичное и общедоступное структурирование информации ведет к своего рода «сгущению» создаваемого в каждый отдельный момент ее массива: так молоко сбивается в масло. Каждый сколь-нибудь значимый факт, как днище корабля ракушками, обрастает аллюзиями, аллегориями, связями с другими событиями, часто малозначимыми, комментариями и комментариями к этим комментариям, за которыми в конечном счете теряется сама суть, реальное значение исходного факта.
Конечно, «суть» факта во многом зависит от точки зрения и мотивации его рассмотрения, однако беда в том, что избыток неструктурированной информации, хаотично набрасываемый множеством соперничающих «творцов действительности», размывает саму точку зрения как таковую, разрушая доминирующего в обществе наблюдателя и, соответственно, саму объективную реальность. В результате общество начинает напоминать сумасшедший дом художников, обсуждающих в полном забвении о питательных свойствах пищи ее цвет и фактуру до тех пор, пока она не протухает и становится непригодной для выполнения своей основной, объективно существующей функции - поддержания жизни этих самых художников.
Разрушение доминирующей точки зрения («информационной доминанты») и, соответственно, объективной реальности делает наиболее распространенным подходом плюрализм мнений, воспетый еще Бернсом:
Один сказал: «Ни слова!
В кустарнике олень!»
Другой сказал: «Корова!»
А третий крикнул: «Пень!»
И, как логическое следствие столь смелых и, главное, адекватных подходов, все еще живо памятное нам по эпохе «катастройки»:
Три смелых зверолова
Барахтались в реке…
Однако при столкновении с задачей, требующей действия, плюрализм неминуемо исчезает. Он разрушается вследствие восстановления объективной реальности: выбора одного из предлагаемых вариантов как единственно существенного (и, в конечном счете, единственно существующего), на основании которого и надо совершать то или иное действие. При неверном определении реальности и действие становится неверным, но в общественной жизни, как правило, даже заведомо неверное действие все же лучше бездействия.
Попытка же сохранить плюрализм в условиях необходимости совершения выбора неминуемо парализует всякое действие и ввергает управляющую систему в элементарную шизофрению, в лучшем случае в раздвоение сознания (с легким недоумением определенного на закате эпохи гласности кем-то из ее трубадуров именно как «плюрализм мнений в одной голове»).
Как было сказано в анекдоте второй половины 90-х годов (передающем реальность «экономики неплатежей» с широким распространением разнообразных зачетов и денежных суррогатов): «На вопрос, сколько будет дважды два, профессор Финансовой академии при правительстве Российской Федерации поставил студенту двойку за некорректную постановку вопроса: «Если налом, то три, безналом - четыре с половиной, бартером -до пяти, как договоримся, а зачетом по Лившицу - и все десять».
Таким образом, только кризис, создавая категорическую, непреодолимую, под страхом уничтожения необходимость решительных действий, вынуждает общество к восстановлению объективной реальности путем ее расчистки из-под нагромождений «информационных фантомов».
Однако при медленном, постепенном нарастании кризиса общество может незаметно для самого себя проскочить «точку невозврата», что означает гибель из-за коллективной неадекватности.
С другой стороны, как было показано выше (см. сноску … параграф …), возможны успешные бессознательные действия в условиях кризиса, когда общество преодолевает его последствия за счет инстинктивной активности, без коллективного осмысления его причин и извлечения уроков. Именно так Россия преодолела последствия системного экономического кризиса 1995-1998 годов.
Таким образом, даже грубое столкновение с реальностью в форме кризиса не всегда обеспечивает «возврат к адекватности» информатизированного сознания (в том числе коллективного). Масштабные, хаотичные и разнонаправленные процессы формирования сознания размывают для него само понятие реальности.
Это имеет тяжелейшие последствия для управляющих систем, которые лишаются критерия истины в важнейших для себя вопросах, включая собственные интересы. Перейдя от однозначного восприятия среды своего обитания как некоей реально существующей данности к ее размытому восприятию как неопределенного набора вероятностей, управляющие системы лишаются не только воли для реализации своих стратегических целей и интересов, но и самой возможности выработки последних.
Утрата определенности мышления есть утрата почвы под ногамилюбой управляющей структуры. Принципиальный отказ от возможности существования познаваемой управленцем истины и переход к безбрежному оппортунизму в соответствии с формулой «истины нет, есть лишь набор вариантов» означает выживание за счет безусловной готовности к утрате своей сущности - что, строго говоря, равносильно самой этой утрате.
Физическое выживание за счет этической смерти и утраты способности к самостоятельному целеполаганию неизбежно порождает абсолютный цинизм, лишающий такую управляющую структуру моральной привлекательности и морального авторитета. Отказавшись ради, как скоро оказывается, краткого облегчения своего положения или ложно понятого стремления к объективности, от чувства своей правоты и первичности своих интересов, она безвозвратно теряет возможность убеждать и воодушевлять, которая в условиях информационной революции является необходимым условием управления даже незначительными общественными процессами.