Глава пятнадцатая
Алахан Слеза в городе Тиргартен
Странные сны не прекращались. Каждую ночь Алахан падал в бездну, наполненную жуткими щупальцами и отчаянием. Он был избранником Рованоко, но ничем не мог доказать свою избранность. Он был сыном Алдженона Слезы, но постоянно сомневался во всем, и прежде всего – в себе. И когда день подходил к концу, а ночной холод пронизывал его усталые ноги, он становился робким юнцом из Фредериксэнда с древними корнями и кошмарными сновидениями.
Женщина с щупальцами становилась все больше. Она раскинула руки, охватила тысячи извивающихся фигурок и крепко сжала их в своих объятиях. Затем ее руки разделились на множество щупалец, и каждое устремилось к фигуркам. Щупальца хватали их, мяли и душили, пока в искалеченном тельце не гасла последняя искра жизни. Женщина еще крепче прижимала к себе безжизненные тела, а на ее лице расплывалась широкая улыбка – и кроме этой жуткой улыбки больше ничего нельзя было различить. Почему Рованоко каждую ночь показывает ему один и тот же сон? Будто Ледяной Гигант пытается сообщить своему избраннику что-то важное, но находится слишком далеко, и ему не удается облечь свое послание в понятную форму. Уже многие дни Алахан не видел тень своего дяди, Магнуса Вилобородого, и мыслями все чаще возвращался к одному: скоро его тело ощутит холодную сталь топора Рулага Медведя, и он вместе с дядей выпьет в ледяных чертогах.
Потом Алахан проснулся, резко распахнув глаза, и увидел над собой все те же своды из серого камня. Но что-то было не так. Непонятный навязчивый звук дошел до его слуха и разбудил его. Еще не рассвело, и только потрескивающий огонь в очаге освещал комнату. Юноша сел на кровати и увидел, как на дверном проеме танцуют тени. Легкий сквозняк потревожил языки пламени, тени на секунду сместились в сторону, и в отсветах пламени Алахан увидел через щель под дверью чей-то сапог. Там кто-то стоял. Алахан проснулся от звука шагов. Он бросил быстрый взгляд на свой топор, Ледяное Лезвие, который оставил у кресла возле дальней стены. Затем снова посмотрел на дверь. На ней снова плясали тени. Сапог исчез.
Алахан не был уверен, наяву он его увидел или ему почудилось в полудреме, но он накрылся толстым меховым одеялом и застыл неподвижно, неотрывно глядя на темную дверь. Ручка тихо скрипнула, затем снова воцарилась тишина. Затем снова раздался скрип. На этот раз тише, медленнее. Дверь чуть приоткрылась, и из узкой щели протянулась полоса тусклого света. Огонь факелов из коридора медленно смешался с отблесками пламени из очага и осветил человека, стоящего в дверном проеме.
Человек заметил, что Алахан не спит, и бросился к нему, выхватив кривой нож. Юноша широко распахнул глаза и сбросил с себя одеяло как раз в тот момент, когда нож уже готовился перерезать ему шею, но Алахан успел перехватить руку убийцы. Напавший на него был грузным человеком, одетым в густые меха и кольчужный доспех. Он надавил локтем на грудь Алахану и, стиснув зубы, попытался достать лезвием ножа его шею.
– Просто сдайся, – прорычал он, со всей силы навалившись на Алахана. До горла лезвию оставалось не больше дюйма. За спиной нападавшего в отблесках пламени Алахан увидел еще двух человек. Негромко переговариваясь между собой, они вошли в комнату, советуя друг другу вести себя потише. Перед тем как дверь закрылась, Алахан увидел в коридоре еще больше людей с окровавленными топорами на изготовку.
– Он проснулся, – сказал один из вошедших.
– Это ненадолго, – заверил тот, что боролся с Алаханом.
– Просто прикончи его.
Тьма, пот, неожиданное пробуждение и, наконец, человек, который хочет оборвать его жизнь… Алахан зарычал и потряс головой, сбрасывая с себя остатки сонного оцепенения. Он резким движением оттолкнул от себя нож, из-за чего противник пошатнулся, – и ударил нападавшего коленом в пах. Убийца согнулся – и нож вонзился Алахану в плечо.
– Поигрались – и хватит, – пробурчал человек у двери. – Убей его. – Он понизил голос, который звучал так, будто он едва сдерживал гнев.
Третий прижался ухом к двери, напряженно вслушиваясь в происходящее в коридоре, будто боялся, что их обнаружат. Увидев своего сообщника в беде, оба мужчины выхватили такие же кривые кинжалы.
– Подлые трусы! – бросил им Алахан, вытащил кинжал из плеча и вонзил его противнику в висок. Неудавшийся убийца отпустил рукоятку и прижал руки к ноющему паху, но взгляд его уже остановился, а изо рта, носа и смертельной раны на виске текла кровь.