Боль усилилась до невыносимо острой, всепоглощающей. Что-то его увидело. Что-то узнало, где он. Разум еще одной сущности рыскал по темным улицам Вейра в поисках колдуньи. Что-то темное, наполненное ненавистью и голодом. Оно смотрело сразу со всех сторон и пользовалось чувствами, неведомыми Нанону. Это был не человек и не доккальфар – Нанон никогда не встречал подобных существ. А оно смотрело на него с дерзким любопытством. Нанон осторожно отодвинулся от существа, опасаясь резкими действиями испугать наполненное ненавистью сознание чужака. Существо позволило ему отступить, но дало понять: оно могло бы и напасть на него, если пожелает, словно хищная птица на мышь.
Нанон открыл глаза, снова оказавшись в винном погребе. Он тяжело дышал. Чувства казались острыми, уязвимыми, будто неведомая тварь прошлась зубами по его сознанию. Нанон потер глаза и кашлянул. Он чувствовал себя измотанным и голым. А потом неожиданно поднял взгляд. Куда делась девушка?
– Кейша! – произнес он негромко из опасения, что их могут найти.
– Я здесь, – ответила она. В голосе ее звучал благоговейный трепет.
Нанон с трудом, опираясь на стену, поднялся и побрел на голос. Кейша неподвижно стояла в полутемном подвале среди обломков досок и пыльных бутылок с вином, вглядываясь куда-то во тьму. Боль вернулась, но теперь она глухо пульсировала, причиняя только небольшой дискомфорт.
– Кейша! – снова позвал Тир.
Из темноты послышалось гортанное рычание, и Нанон схватился за рукоять меча.
– Не надо! – оборвала его Кейша. – Оно не причинит мне вреда.
Нанон даже не успел спросить, о чем она, как тьма медленно отступила, будто занавес, и черные тени под ней сгустились в существо, напоминающее кошку. Оно вытянулось, нависая над девушкой. Присмотревшись, Нанон увидел существо, похожее на Темного Отпрыска. Оно присело на лапы, изучающе глядя на Кейшу, на четыре мускулистые лапы, три из которых оканчивались шарами из тонких щупалец. А четвертая – правая задняя лапа – выглядела так, будто ее обрубили в колене, хотя рана никак не повлияла на плавность движений. Голова была растянутой посредине и заостренной с обоих концов, а вместо рта зияла горизонтальная щель.
Кейша потянулась к существу – и то не отпрянуло, не зарычало и не стало атаковать. Оно опустило странную голову и позволило девушке дотронуться до себя. Кейша ахнула, погладив черную блестящую кожу. Под ее прикосновениями плоть деформировалась и плыла, и на голове проявилось искаженное подобие человеческого лица – которое было знакомо и доккальфару, и Кейше. Нанон не знал, как реагировать. Он почувствовал смерть Рам Джаса и понял, что тело его осквернили после смерти, но такого он даже представить себе не мог.
– Отец, – еле слышно прошептала Кейша.
Существо никак не отозвалось на это слово, хотя лицо стало четче, и на нем появилось выражение, будто оно смотрит на девушку глазами ее отца. Оно медленно обошло вокруг Кейши, не обращая внимания на доккальфара. Казалось, оно хочет защитить ее.
– Осторожнее, – предупредил Нанон. – Это не твой отец.
Существо резко вскинулось и лязгнуло на него зубами, похожими на острые осколки черного стекла. Оно прижалось к земле между Наноном и Кейшей, но не атаковало, хотя старый Тир отлично понимал – если оно захочет, то сможет его убить.
– Оно не причинит мне вреда, – повторила Кейша. – Не заставляй его считать, что ты ему угрожаешь.
Нанон наклонил голову и приподнялся на носки – готовый сорваться с места в любую секунду. В чудовище он не чувствовал ни следа Рам Джаса, но он и не заглядывал в него слишком глубоко. Он боялся, что существо превосходило возможности его восприятия. Возможно, оно вообще было за гранью всего сущего.
– Если ты в нем что-то чувствуешь – ты должна сказать мне об этом, – произнес Нанон, не сводя темных глаз с глянцево-черного существа.
– Я чувствую его кровь, – ответила Кейша. – Ее жар, ее силу. У него Темная Кровь, как и у меня. Оно что-то хочет… нам сказать… или показать.
Нанон не чувствовал в твари ничего, кроме бесконечной ненависти, и боялся за свою спутницу. Когда-то существо было Рам Джасом Рами, отцом Кейши и другом Нанона. Но теперь оно – слуга Шаб-Ниллурата. По крайней мере, в этом сомневаться не приходилось.