– Избранник Рованоко пока жив, – ответила Саара. – Но я убедила Рулага Медведя отречься от своего бога. Теперь он считает себя сильнее Ледяного Гиганта и собирается вытравить со своих земель детские представления о чести и свободе. Со временем он поймет: Рованоко больше нет в его сердце.
Меня радует, что после всех твоих промахов ты еще верна нам. Возможно, наш повелитель вознаградит тебя. Он разделит земли людей и отдаст власть над ними тем, кто будет служить ему. Джеккан вернулся в наш мир, и он станет первым Тираном Искривленного Древа. Возможно, однажды ты присоединишься к нему.
Лицо Саары расплылось в восторженной улыбке, хотя натянутую кожу пронзило болью. В мир возвращалась сила ее повелителя, а за ней следовали невообразимая боль и ненависть. И всего на мгновение Саара ощутила прикосновение – ужасающую ласку щупальца Шаб-Ниллурата. Ее вера умерла и возродилась вновь. И все мертвое возродится, а живое – обратится в прах.
Элиас из Дю Бана, похоже, удивился, увидев ее. Он сидел за столом герцога Лиама, будто главнокомандующий, и принуждал подчиненных исполнять свои приказы с мрачной решимостью. Черные воины, погонщики, городская стража, торговцы – все слушались его беспрекословно, отдавая свои силы и золото на благо Владений Искривленного Древа. Они уничтожили всех, кто не желал им служить, и империя Госпожи Боли управлялась наслаждением и болью. Под ее властью были люди даже из таких дальних городов, как Кессия и Лейт, кого-то пришлось околдовать, других – запугать, но многие стали служить Мертвому Богу, предвкушая богатство и власть.
Когда в кабинете появилась Саара, окруженная Черными воинами, все, кроме священника смерти, покинули помещение. Они старались не смотреть на ведьму. Многие из них в первый раз встретили ее так близко, и Саара кожей ощущала их страх, когда, глядя на нее, люди вспоминали тысячи историй, каждая последующая из которых была страшнее предыдущей.
– Мне хотелось бы получить отчет, – произнесла Саара, когда последний из посетителей закрыл за собой дверь.
Священник был бледен и по-прежнему носил черные доспехи. Он не снимал их, когда раздавал приказы, когда отдыхал и когда сжигал людей живьем. Женщина легко могла представить, что и спит он тоже в них и его кожа срослась с холодным металлом.
– Я не видел тебя больше недели.
– Мне требовался отдых. И я уже отдохнула, – ответила Саара, усаживаясь на край широкого стола. – Последняя из моих сестер взяла на себя часть моих забот.
– Да, она была самой прекрасной пленницей из всех, кого я когда-либо видел, – ответил Элиас. – И, переходя к отчету, – во время твоего отсутствия многое поменялось.
– Красный Принц?
– Из Козза до нас дошли вести, что Александр Тирис жив и провозглашен королем Тор Фунвейра.
Мир не сдавал ей без боя ни дюйма земли, заставляя всеми силами зарабатывать себе почетное место во владениях Искривленного Древа.
– Но наш численный перевес обеспечит нам контроль над сражением, – заверил Черный священник. – Мы сможем окружить армию противника. Они выступили на юг от Козза.
– Король может обеспечить себе больше верных людей, чем принц, – задумчиво ответила Саара. – Он стал знаменем, возле которого сплотятся люди ро. – Она улыбнулась. – Но, милый Элиас, ведь твои знания о военной стратегии значительно превосходят мои.
– Александр Тирис прибудет в Вейр через три недели, – ответил тот. – Времени, чтобы собрать у них в тылу наши войска, предостаточно. Шестьдесят тысяч Псов отрежут их сзади. У них едва ли наберется двадцать тысяч воинов, ну и какое-то подкрепление, которое откликнется на зов короля.
– Понадобятся ли нам еще воины? Многие тысячи Псов еще плывут из Кессии.
Элиас покачал головой.
– Они и так проиграли. У них осталась только смелость и немного мечей. Аристократы ро не понимают, когда уже поздно ввязываться в драку. Их заносчивости хватает даже считать себя… избранными. Думают каким-то чудесным образом преодолеть все препятствия, и неважно, насколько те будут велики. И они забыли учение Черного ордена: главный их долг перед Одним Богом – умереть за него.
– А в чем твой долг перед Одним Богом? – спросила Саара.
Бледное лицо Черного священника исказилось гримасой ярости, и он прорычал:
– Я чувствую, как сила покидает меня. Мой бог умирает. Всю мою жизнь люди зовут меня безумцем, но я пропитан смертью и почувствую себя завершенным, только когда все вокруг умрет. И главная моя цель – убить Одного Бога. Только ради этого я существую.
Сааре страстно захотелось сжать его в объятиях и напомнить, что его плоть еще не мертва. Но женщина подавила свое желание. Ей нужно найти для поглощения менее ценного раба.