Магнус снова ударил кулаком по столу.
– Остаться в живых недостаточно! Я не стану меньшим божеством. И не желаю становиться одной из жертв Долгой Войны! Я буду могучим – или меня не будет вовсе!
– Но есть кое-что еще, – заметил Бром. – Есть солдаты Долгой Войны, которые не служат ни одному из нас. Мы не можем помочь им всем… но уже помогли самому юному и самому древнему из них. У них обоих есть и мудрость, и удача. Оборотень и волчонок – считайте их нашим подарком.
– Но кому они поклоняются, если не нам? – спросил Ториан.
– Маленькая волчица слишком юна, чтобы выбрать себе божество, а другой поклоняется ушедшему Теневому Гиганту, – ответил Бром.
– Доккальфар? – задумчиво спросил Магнус. – Я думал, они все уже ушли за пределы мира. Их время закончено.
– Они задержались на земле, – мягко произнес Бром, показывая, как любит Бритаг обитателей леса. – Хоть и ненадолго. Мы чувствуем, что они готовы уйти. Многие уже покинули земли людей, и остальные последуют за ними. У них нет больше сил сражаться, они слишком древние.
– Но Оборотень останется, – произнес Финиус. – Он слишком долго сражался и не знает иного пути. И мы заглянули в его сердце. Тир Нанон нужен нашим землям, и, к счастью, теперь его сопровождает спутница с Темной Кровью. Они будут влиять на события в мире еще долгие годы.
Всего на миг он ощутил умиротворение, исходящее от теней. Возможно, они наконец смирились с тем, как низко они пали и насколько слабыми стали их силы, и смирение породило покой.
Финиус вновь стоял на мокрой траве у стен Ро Хейла, будто никогда ее не покидал. Взгляд его метался по сторонам, пока он пытался решить, не привиделось ли ему собрание теней. Вполне возможно, что последний час он просто стоял под дождем, разговаривая с деревом… Нет. Бритаг не подшутил бы над ним так жестоко.
У его ног радостно сопел Добродушный, и Финиус улыбнулся. Он не был настолько самонадеян, чтобы поздравить себя с успехом, но знал: и он, и Мировой Ворон сделали все возможное. Боевой гончий пес тоже это понимал – поднявшись на задние лапы, он передними обхватил Финиуса, заключив его в дружеские собачьи объятия.
– На свете много разных людей, мой мохнатый друг. У них есть семьи, друзья, характеры, собственные мнения. И стольким из них предстоит умереть! Я мог бы собрать армию и повести людей в бой… но я выбрал иной путь. И надеюсь, мой выбор правильный. Так я смогу спасти больше людей, больше характеров, больше мнений. Я никогда не знал их лично, но я желаю им всем удачи!
Добродушный тихо заскулил, будто напоминая, что у Финиуса еще есть важные дела.
– Да, да, знаю. – Сквозь дождь и ночную тьму капитан посмотрел на юг. – Как думаешь, насколько быстро мы сможем добраться до Канарна?
Эпилог
Корабль шел быстро – и это все, что брат Ланри мог о нем сказать хорошего. Он плыл от Канарна к Ро Тирису в третьем караване судов, перевозившем Красных рыцарей Малаки Фрита обратно в Тор Фунвейр. Несколько тысяч рыцарей уже вернулись на родину, и многие тысячи еще были на кораблях и ждали в лагере неподалеку от Канарна. Пройдут еще месяцы, прежде чем армия вернется в полном составе со всем необходимым. Край, в котором он родился, казалось, съежился, будто его сжал в кулаке непрошеный гость.
– Что случилось с защитной дамбой? – спросил он Брука из Канарна, капитана корабля, на котором Ланри плыл домой.
– Ее взорвал новый король, – пояснил капитан.
Ланри часто приходилось видеть это грандиозное сооружение из дерева и камня, и каждый раз оно поражало его воображение. А сейчас огромный кусок в середине морского заслона был безжалостно уничтожен, и сотня небольших судов пыталась расчистить гавань и проходы для кораблей от мусора и обломков. Понадобятся годы, чтобы восстановить все конструкции, а без дамбы город казался совсем беззащитным.
– А что с гаванью? – спросил Ланри.
– В нее новый король запустил свой флот, – ответил капитан Брук.
Ланри неодобрительно хмыкнул. Неужели король не нашел лучшего способа освободить город? Александру действительно нужна была лобовая атака на Ро Тирис?
Матросы выполнили несколько ужасно сложных на вид манипуляций с канатами и парусами, и корабль замедлился. Ланри остался у борта хитроумной плавучей посудины, надвинув на голову капюшон толстой коричневой мантии, и смотрел на город, с нетерпением ожидая возможности снова ступить на твердую землю.