«Часто один из монархов или государственных деятелей хотел сообщить своему коллеге за рубежом какую-то неофициальную информацию или свои мысли по каким-то вопросам. В этом случае лучшим передаточным звеном служили Ротшильды — разумеется, если это отвечало также и их интересам… Формально это было общение внутри семьи, фактически — конфиденциальные межправительственные коммуникации».
Далее Мортон описывает как «корреспонденцию перевозили в специально изготовленной повозке с двойным дном, а для переписки старик Майер изобрел специальный шифр. Это была смесь идиш, иврита и немецкого, сдобренная системой специальных обозначений и зашифрованных имен» — так был нащупан еще один «нерв войны».
Участник событий Тридцатилетней войны полководец граф Раймонд Монтекукули понял главную военную стратегию: «Для войны нужны только три вещи — деньги, деньги и еще раз деньги» [6]. Необходимо заметить, что войны из-за значительной финансовой нагрузки на население воюющей стороны как правило, велись в кредит, который представлял собой еще одну сферу «военного сервиса»: «При каждом княжеском доме и при каждом монархе в Европе уже был придворный еврей, занимавшийся финансовыми делами. В XVII и в XVIII столетиях эти придворные евреи всегда были отдельными индивидами, обладавшими общеевропейскими связями и общеевропейским кредитом» [1].
«Длинный ряд крупных придворных финансистов открывает дом Фуггера. Его активное участие в большой политике на стороне Габсбургов имело большое историческое значение. В XVII, XVIII и в начале XIX веков большую роль начинают играть евреи-финансисты. Они появляются почти при всех княжеских дворах, принимая участие во многих исторических событиях. Достаточно вспомнить о финансировании Семилетней войны крупными частными предпринимателями».
Упомянутая Семилетняя война обошлась в кем-то заработанные 2 млн. 220 тыс. талеров [4]. Решение о выдаче кредита уже делал узкую группу военных поставщиков субъектами военных конфликтов, так как их начало и исход зачастую зависел от получения кредита, который кредиторы выдавали с учетом своих личных предпочтений. К примеру, община гессенского города Вормс (Worms) поддерживала императора Генриха IV в его борьбе с папой, за что была освобождена от уплаты пошлин. Когда же Король Сигизмунд обратился за деньгами для ведения войны с гуситами, еврейская община города ему отказала [7], по сути это и были зачатки «программируемой истории».
Возможность программировать историю «хозяевам игры» по мнению Генриха Шнее обусловило то, что «вся система привилегий, характерная для зарождающейся бюрократии того времени, сплотила придворных факторов в единую касту внутри единоверцев», а также всеобщий охват влияния. Так, по утверждению немецкого историка Вернера Зомбарта: «Евреи XVI, XVII и XVIII веков были самыми влиятельными поставщиками войск и способными кредиторами князей, и считаю необходимым придавать этому обстоятельству первостепенное значение для всего процесса развития современного государства… Достоверно известно, что в XVII и XVIII веках не было ни одного немецкого государства, которое не имело бы при себе одного или нескольких придворных евреев. От их поддержки существенным образом зависели финансовые возможности страны» [4].
Далее мысль развивает другой историк, Ханна Арендт: «Повсюду отдельные евреи переходили от ситуации полного бесправия к положению, иногда блестящему, но всегда влиятельному, придворных евреев, которые финансировали дела государства», в связи с чем «они пользовались коллективными привилегиями и отделялись как группы от своих менее состоятельных и полезных собратьев даже в той же стране. Подобно Schutzjuden в Пруссии, евреи Бордо и Байонны во Франции получили равноправие задолго до Французской революции».
С каждой новой войной государства нуждались в финансировании все больше и больше, в 1722 году Макс Эмануэль Баварский заложил придворному банкиру Исааку все доходы и прибыли в счет кредита на сумму 950 тыс. флоринов, тогда же Вольф Вертгеймер стал выгодоприобретателем внутренних и внешних доходов Габсбургов в обмен на получение ссуды размером в 1,2 млн. флоринов. В 1808 году в пользу Арона Элиаса Зелигмана пошли таможенные сборы Баварии в обмен на 4 млн. Оппенгеймеру были заложены все доходы Австрии [4], долговая зависимость которой привела к тому, что в период с 1695 по 1739 год ей было предоставлено уже 35 млн. флоринов, «а смерть Самуэля Оппенгеимера в 1703 г. привела к серьезному финансовому кризису как для государства, так и для императора» [1]. Оппенгеймер сделал настолько блестящую карьеру «generalprivilegierte Juden», что «у него на службе находились почти все придворные евреи Германии. Нет ни одной семьи придворных факторов, которая не была бы упомянута в его актах как семья сопоставщиков или помощников» [4]. Печальную известность приобрел герой фейхтвангеровского романа Йозеф Зюсс Оппенгеймер, первое доверенное лицо Карла-Александра герцога Вюртембергского. Пробившись к вершинам власти, он повел радикальную кадровую политику в которой «советники герцога заменялись лихими креатурами Оппенгеимера», которые помогли ему сосредоточить в своих руках монополию на торговлю солью, кожей и алкоголем. В 1738 году в ночь смерти герцога его незамедлительно судили и повесили в клетке, запретив снимать тело еще целых шесть лет — такие незабываемые впечатления оставили его радикальные рыночные реформы, по некоторому мнению сильно напоминавшие российские образца 90-х гг., включая попытку расстрелять несогласный парламент из пушек [8][9]. Логичным выводом из сей истории стало понимание, что лучшая власть — это тайная власть, ибо она безответственна: творя историю гораздо безопаснее действовать от имени монархов и политиков, оставаясь в тени и при гонораре. Уже в 1868 году Абрахам Оппенгейм (Abraham Oppenhelm) снова входил в «ближний круг» короля Вильгельма I [10]. Потомком семейного клана Оппенгеймеров станет нобелевский лауреат по физике Густав Людвиг Герц, который еще дважды появится в этой книге.