В плащ мою главу
завернёшь.
Запьёшь. Помрёшь...
А я оживу!
Песней, как лозой, взойду,
и опять забродит,
как в бочонках винный дух,
вольный дух в народе!
Только бы мои друзья
не под твой же меч...
Ну, а так ли уж нельзя
их, палач, сберечь?
Нет, не просьба и не бред.
План, а не мечты!
Палачом ты разодет,
но палач — не ты.
Эй, король! Поспорим, а?
У всех на виду
с плахи безголовый я
встану
и пойду,
и пойду шагать, пока
рухну не дыша!
А цена невелика:
друга жизнь — за шаг.
Смейся, смейся — твой черёд.
Но плати, проспоривши!
А свидетель сделки — вот:
весь народ на площади!
5.
Крякнул мастер.
Меч сверкнул —
чётко, чисто, правильно....
Выпрямился,
встал,
шагнул
обезглавленный!
Честный к подлости незряч,
словно слеп от роду.
«Подкати ему, палач,
под ноги колоду!»
Рухнул
грудью
на лицо.
Грохнули оковы.
Вновь обманут подлецом
честный.
Безголовый.
6.
И головы рубились,
из тьмы во тьму катясь,
и холодно светились
во тьме белками глаз.
За хмурой цепью лучников
меж плахой и толпой
мерцала горстка лучиков,
не ставшая зарёй.
Кресты ломались в свастики.
Костры сгущали мрак.
Менялись лишь династии.
Веками было так.
Раб снова гнул колени
и рабьи песни пел...
Но в жилах поколений
бродил бунтарский хмель.
Он вспучивал, неистов,
темницы погребов.
Растоптанные искры
не гасли под ногой.
Тьма оседала, плавясь,
и рос рассвет в ночи...
В его сияньи, Клаус,
горят твои лучи.
Синдром Сократа
1.
Я жил, регалий не храня,
и пропивал награды,
а друг-тиран ругал меня.
Плевать. Так было надо.
Какая разница, за что?
Он верит, что не зря.
Он справедлив, но не жесток
(условно говоря).
Он честный, правильный, большой,
почти не пьёт с утра,
болеет за меня душой,
желает мне добра.
Нам не всегда легко вдвоём.
Мы спорим о культуре,
о государстве и о том,
какие бабы дуры.
Его черты лица строги,
моя ехидна рожа.
У нас не общие враги
(о них мы спорим тоже).
...Мой друг!
Со мной сегодня будь
брезгливым и безжалостным.
Ругай меня.
За что-нибудь
ругай меня, пожалуйста.
Сегодня я пьяней вина,
но нет на сердце праздника.
Твой
недруг
похвалил меня.
За что? Какая разница...
2.
Милый друг!
Твой труд напрасен.
Если мы с тобой друзья,
не тащи меня из грязи:
мне не по сердцу в князьях.
Отчего-то мне хреново
быть хоть капельку в чести
там, где взвешивают слово,
прежде чем произнести,
где важней лица личина,
где за внешностью следят,
где того зовут мужчиной,
у кого елда до пят...
Вы не хуже, вы — другие.
Я не лучше, я — другой.
Я не нужен, где крутые:
есть покруче под рукой.
Будь удачлив, друг мой милый!
Был прекрасен наш союз.
Я, с моим скорняжим рылом,
в княжий терем не суюсь.
3.
Ты рвал тунику на груди
(Аспазия починит!),
ты говорил мне:
— Не крути,
ответствуй, как мужчина,
передо мною без стыда
нутра отверзни недра,
признайся раз и навсегда:
ты друг мне, или недруг?
А ежли друг — со мной восплачь
и возликуй со мною,
но за иронией не прячь
святое и срамное!
Найди слова, но не играй
в лукавое словьё!
Сочувствуй — то есть, проявляй
сочувствие своё! —
— Мой друг!
Я не умею врать —
ни так, ни из-под палки.
Мне совестно хитон мой рвать
(да и Ксантиппу жалко).
Я фантазёр, но не поэт
и не трибун тем паче.
Я говорю: «да-да», «нет-нет», —
и не клянусь иначе.
Приемлю твой надрывный нрав,
но ведаю при том,
что никогда не буду прав
твоею правотой.
Я весь — из глины и огня,
а значит, твёрд и хрупок.
Не переделывай меня —
не соберёшь скорлупок.
4.
Ты, как яблоню, любишь меня:
терпеливо заботясь о том,
чтобы я не чрезмерно ветвился,
опять и опять отсекаешь
побеги моей души.