5.
Придержи свою харизму!
6.
Я не прав. А значит, я свободен.
Только правый правящим угоден,
сыт и пьян, удачлив и силён —
потому что не свободен он.
Право, эта новость не нова:
я свободен, то есть — виноват...
Ну а ты всё ищешь правду, ибо
ты ещё не сделал непростой,
но однажды неизбежный выбор
между рабством и неправотой.
На неправых отыскать управу —
просто и почти всегда кроваво.
Стоит ли свобода правоты?
Я решил НЕПРАВИЛЬНО. А ты?
7.
Ты снова прав, мой бедный друг.
Тебе от этого не грустно?
Ведь нет безрадостней искусства,
чем быть правее всех вокруг.
Жизнь, посвящённая борьбе
за правоту, а не за счастье, —
пуста. И сердце рвёт на части
мне жалость к правому тебе.
Не ощутивший виноватым
себя, не жил и не дышал.
Вина — вот тот первичный атом,
из коего растёт душа.
Я виноват, и больно мне.
Ты — прав. Но истина — в вине.
8.
Душа — как море:
не безбрежна, не бездонна,
но в шторм спасают лишь простор и глубина.
Глубокая вода погасит волны,
а в мелком месте гибельна волна.
Душа — как небо:
в час фатальных невезений
лишь высота души меня спасёт
и даст возможность превратить паденье
в почти что управляемый полёт.
Душа — как плоть:
слаба и уязвима,
вот только раны от бесчисленных обид
не зарастут коростою незримой...
Но я живу, пока она болит.
9.
Продам себя за тридцать баксов —
и хватит на прожить до Пасхи.
Сам не сумею — друг поможет.
Аванс пропью, долги умножив.
Пусть Гефсиманская гора
потерпит храп мой до утра...
Невелики мои грехи,
но спать мешают петухи.
В горшок вас, горлопаны! В суп!
Криклив, смешон и глуп ваш суд!
Я не убил, я не украл.
Почти за так почти не врал...
Но покаянный вопль Петра
блевотно рвётся из нутра.
10.
Я не утратил друга,
но оказалось вдруг:
он — из другого круга,
и я не вхож в их круг.
У них свои задачи,
игрушки, алтари.
Они живут иначе.
В своём кругу. Внутри.
А я живу снаружи.
Мы с другом не враги,
но я боюсь нарушить
проклятые круги.
Невидимы преграды,
условны рубежи.
Мы с ним, как прежде, рады
привычному: «Как жизнь?»
Жаль, видимся не часто,
и жаль, что на бегу...
Дай Бог надыбать счастье
ему в его кругу,
а мне дай Бог — снаружи...
«Всё хорошо. Беги!»
По жизни, как по луже,
расходятся круги.
11.
Я плохо спал: мне снился старый друг.
Он говорил почти по-человечьи,
но сотрясал мучительный недуг
и дух, и букву внешне здравой речи.
Он говорил: «Я понял, в чём беда!
Да в том, что вот же — светлая дорога,
но все идут не так и не туда,
за кем попало и ни с кем не в ногу!»
Он эту мысль вынашивал в тиши
и вот, приснясь мне, выплеснул больное:
«Как редкостно величие души,
не многими делимое со мною!
Когда глупцы противоречат мне, —
он говорил, — я чувствую удушье.
Гнусны и мерзопакостны оне
на фоне моего великодушья!»
Он свято верил в то, что говорил,
мой бедный друг (приснится же такое!).
Топорщились от гнева перья крыл.
Светился нимб над мудрой головою.
Залаяли собаки в унисон.
В окне луна отсвечивала мутно.
И я подумал, стряхивая сон:
«Не дай мне Бог присниться так кому-то!»
12.
Кто виноват, мой друг,
мой недруг,
моя утрата из утрат?
Что нам делить, мой враг?
Что делать,
коли никто не виноват?
13.
Мой враг! Я так тебя жалею,
как никого и никогда:
нет чувства горше и больнее,
чем безответная вражда...
14.
Я прав, но всё же друг дороже.
Палач, полнее чашу лей!
Горька цикута, но не горше
проклятой истины моей.
15.
Милый друг!
Я не верю, что счастье — в борьбе.
От любви просто некуда деться.
Всё своё, уходя, я оставлю тебе —
и печаль в моём сердце, и сердце.
Ребятам высокого роста, которым живётся непросто
(Дидактические ямбы)
А
Не тот по-настоящему высок,
кто стрижкой задевает потолок,
а тот, кто даже из-под потолка
не смотрит свысока.
Ё
Бывают случаи, когда
высокий рост мешает.