-Да. Так вот продолжал я. Раненому повезло, его нашла девчушка, которая рядом собирала с брошенной избушкой ягоды и пришла попить, а поскольку рядом с избушкой был родник, и день выдался жарким, она и пришла к этой сторожке. Увидев раненого, который находился без сознания, девчушка побежала к врачу. А врачом у них на хуторе был немец, но по убеждению коммунист, ему это война не нравилась и призвали его насильно, к тому же Ганс, так его звали, давно искал связь с партизанами, чтобы уйти к ним. Маша побежала к доктору и все рассказала. Ганс тут же пошёл и прооперировал партизана. И поскольку раненый потерял много крови, с недельку ему пришлось полежать, и всё это время его кормили Ганс и Маша. Затем раненый когда мог долга идти и рана была не опасна, вместе с Гансом ушли в лес. После войны Ганс взял имя Слава и жил в соседней деревне, был доктором.
– А бабе Маше медаль дали?
-Нет. Ответил я. – Но разве от этого её можно не считать героем?
-Конечно нет. Ответили дети.
-Так вот из таких геройских поступках и ковалась победа.
Посмотрев на часы, я сказал:
-Заболтались мы с вами, обедать пора.
И мы пошли домой. По дороге дети ещё долго вспоминали те истории, которые, я им рассказал. Так прошёл еще один летний, прекрасный день.
Каврижкина
Слушая истории Николая Кузьмича про ВОВ, невольно приходит на ум, сколько страданий пришлось пережить людям. Я долго не решался написать эту историю, поскольку она вызвала у меня неоднозначную реакцию. Эту историю Николай Кузьмич рассказал мне следующим образом. Шёл я, Николай Кузьмич и его внучка Даша. Даша побежала играть в песочницу, где были ребятишки, и кто-то у неё попросил совочек, а она не дала. Тогда Кузьмич подозвал свою внучку и сказал.
-Дашуль поделись, а то «Замёрзнешь как Коврижкина».
– Это как? – Удивилась егоза.– Сейчас же лето?
– Слушай меня внимательно,– Кузьмич посадил её на колени.
– Шёл второй год войны (1941-1942). Представь деревню, где не то чтобы все друг друга знали, а можно сказать, что война всех сроднила. И так 1942 год только начался, зима, трескучие морозы. Ко мне в избу, тогда меня звали Колей, постучались, дверь распахнулась и на пороге стояла соседка, про таких говорят бабушка-божий одуванчик звали её Митрофановна. Худая, на ней телогрейка висела как на вешалке, голова, закутанная в шерстяной платок, на ногах валенки.
-Добрый день.
-Здравствуй, – ответила мама Коли, – проходи.
-А я иду по улице и чую картошку кто-то варит. Думаю, дай зайду. – С этими словами Митрофановна прошла к столу. Ей поставили алюминиевую тарелку и положили две картофелины, от которых шёл пар. Обжигаясь и перекидываю картофелину с руки на руку она быстро их съела. Поблагодарив Митрофановна ушла.
-Деда, а что здесь плохого?– спросила Даша.
-В принципе ничего, но надо учесть тот факт, что моя мама поделилась с ней своей порцией, а ведь это был паек, который всем выдавали.
– И Митрофановне?
-Да, и ей то же,– Николай Кузьмич, тяжело вздохнул, посмотрел на небо и продолжил. – Так она ходила от соседей к соседям примерно две или три недели, Где полено возьмёт, а где и краюху хлеба. Но вот однажды Митрофановна пропала, день нет, другой пошёл. Моя мама, ваша прабабушка, и другие соседи забеспокоились о ней. Хотели войти к ней в избу, а она заперта изнутри. Позвали военных. Приехал сержант и с ним ещё двое солдат. Стали стучать, тишина. Тогда было принято решение сломать дверь.
-А зачем стали ломать дверь? – спросила внучка.
-Ну….. , как зачем, война идёт, может у неё в доме сидят диверсанты, а её убили. Так вот, когда сломали дверь, предстала ужасная картина. На постели закутавшись в несколько одеял, лежала Митрофановна.
-Что убили диверсанты?– спросила Даша.
-Нет. Замёрзла от холода. Причём когда стали у неё проводить обыск обнаружили половину ведра угля, в серванте и комоде были спрятаны куски хлеба, примерно 100 грамм сахара, и то, что выдавали в паёк.
-Это получается, что Митрофановна ходила по соседям, просила у кого, что можно, а сама свои запасы не трогала?– заключила внучка.
-Выходит так,– ответил Кузьмич,– фельдшер, из соседнего села, сказал, что это у неё было связанно с психикой, вызванное длительным голоданием.
-И, что было потом?
Кузьмич потёр затылок и ответил, – да собственно ничего, её похоронили, а дом после войны заселили. Да, чуть не забыл, с тех пор и пошло в нашей деревне выражение «Замерзла как Коврижкина». Так что иди и поделись игрушками.