Диана Уинн Джонс «Ходячий замок»
Джейна Бронкль уже полчаса скучала в компании господина подающего надежды молодого историка. Чай в её чашке давно остыл, и Джейна с раздражением отметила, что начала обращать внимание, как шерстяные манжеты платья заставляют кожу чесаться. Это был тревожный знак.
Почти год назад она осмелилась написать Андре Форжо, автору нескольких жизнеописаний и учебника по истории Иберии, которыми Джейна зачитывалась сама и которые рьяно рекомендовала своим ученицам в качестве полезного, но в то же время увлекательного чтения. В её первом письме было столько искреннего восхищения и сдержанного юмора в суждениях о мире, признался господин Форжо, отвечая ей, что он не смог пройти мимо, хотя не в его правилах отвечать каждому из поклонников лично. Переписка велась достаточно активно и грозила перейти в нечто большее, чем полуофициальный прохладный обмен любезностями. Господин Форжо с радостью подхватил идею Джейны, когда она предложила ему дать несколько советов ее юным подопечным, продемонстрировать, так сказать, мужской взгляд на важные для девиц этого возраста вопросы. Ироничные, немного слишком рациональные взгляды Андре на жизнь, мир, искусство, людей, их чувства, нравы и чаяния пришлись по душе Джейне. И когда этот блестящий молодой литератор предложил встретиться в один из её выходных, она с радостью согласилась.
Увы, господин Форжо был исключительно прав, утверждая в одном из писем-советов, что не стоит слишком пристально всматриваться в отражение своих грёз, потому что этот путь неизбежно ведет к разочарованию.
Вот и слишком пристальный, слишком близкий взгляд на господина Форжо стал для Джейны Бронкль, младшей леди-наставницы Враньего Дола, настоящим разочарованием. Она ожидала встретить прекрасного собеседника, умного, талантливого молодого мужчину с прекрасными манерами и тонкой иронией в каждом слове (именно этой иронией лучились его письма). Перед ней сейчас сидел несколько самовлюбленный, лощёный светский красавец, одетый по последней моде. Сочетание аквамариновых глаз и пепельно-белых волос, аккуратно уложенных в продуманном беспорядке, видимо, намекающем на пылкость творческой натуры, выдавало примесь каэрийской крови. Андре был умен, обходителен и откровенно заигрывал с Джейной.
Джейна бесилась.
Андре слишком много говорил о себе и мало - об истории и искусстве. Точнее, об искусстве он говорил, но исключительно в контексте самого себя и своих менее удачливых собратьев по перу. Это никак не походило на полные утончённого восприятия пассажи из писем, в которых он рассказвал ей о посещениях известных галерей и прочих достопримечательностей во время путешествий.
Джейна скучала.
Андре рассказывал о том, как его принимали в домах благородных семейств, делая особый акцент на приставках к фамилиям, стоимости картин в гостиных и украшавших вечер дамах. Это не имело ничего общего с его взглядами на суетность светского бытия и недолговечность красоты внешней по сравнению с красотой души.
Джейна испытывала жгучее желание выплеснуть остатки иберийского полусухого из бокала ему в лицо, развернуться и уйти. Но происхождение, род занятий и внутреннее убеждение в том, что леди так не поступают, её останавливали.
Андре в конце концов явно опьянел и приступил к пересказу планов нового творения: он собирался создать ряд портретов ректоров Академии Галендора, и Джейна слушала его вполуха, оглядываясь по сторонам.
Они сидели в "Золотой ветви" - очень приличном заведении на одной из центральных улиц Маревельда, приморского городка на северо-западе Иберии. Джейну занесла сюда поездка к родственникам, узнав о которой, Андре с энтузиазмом предложил встречу в "одном милом местечке" и даже согласился немного изменить ради Джейны маршрут очередного путешествия. Милое местечко оказалось действительно милым, но из верхней планки заведений, которые могла себе позволить скромная леди-наставница из лучшей школы для благородных девиц.
Джейна смотрела по сторонам, оценивая скромное изящество и уют обстановки - мебель из хорошего дерева, выкрашенные в кремовый стены, на которых висели прекрасные изразцы, отличный вид из небольших окон, потолочные балки (Джейна с Андре сидели на втором этаже заведения), украшенные гирляндами из веток, засушенных цветов и лент в ожидании Ночи Излома. Внизу, у входа, было огромное зеркало, в котором Джейна смогла рассмотреть себя в полный рост, когда сдавала пальто в гардероб. Девушка одновременно радовалась и жалела, что в зале зеркал не было - пожалуй, её собеседник уделял бы им внимания больше, чем её весьма скромному по мерками моды декольте. Это внимание и льстило, и раздражало.
Всеблагая Дюжина, зачем она только согласилась?!
Андре упомянул нынешнего ректора Академии, фамилия была знакома - и связана с чем-то неприятным. Настроение было окончательно испорчено, потому что магическую аристократию Джейна не любила - по своим собственным причинам. Девушка решила, что пора ненавязчиво намекнуть господину Форжо, что надо бы закругляться. Соврать ему насчет ужина у тётушки, которая не простит Джейне опоздания?
В этот момент в полупустой зал - кроме Джейны и Андре здесь сидела еще одна почтенная дама и трое мужчин, обсуждающих какие-то деловые вопросы, - вошли двое.
Мужчина был высоким и худощавым, одетым в чёрные брюки и темно-синюю рубашку. Черный жилет небрежно расстёгнут, через плечо переброшена простая льняная сумка с длинной лямкой. Судя по лёгкой обуви посреди зимы, скорее всего - перемещался порталом, значит - маг или может себе такое позволить, несмотря на не слишком роскошную одежду. Джейна прищурилась, всматриваясь в лицо незнакомца, но его черты словно бы расплывались - видимо, какой-то морок. Маг, сохраняющий инкогнито? Вполне возможно. Он каким-то неуловимо знакомым движением попытался пригладить непослушные чёрные волосы, потом с очаровательной улыбкой обернулся в сторону крайне смущённой юной особы, которую тянул за собой в откровенно собственнической манере.
Джейну словно молнией ударило, когда она разглядела на спутнице мужчины форму Враньего Дола. Леди-наставница побледнела, уловив сквозь поток спутанных мыслей, что Андре, наконец, соизволил обратить на неё внимание:
- С вами всё в порядке, дорогая моя? - спросил он, явно недовольный тем, что приходится менять тему разговора с себя на что-то ещё.
- А... Что-то голова закружилась, - Джейна вежливо улыбнулась, думая о том, что немного детское личико с большими грустными глазами, которые сейчас с ужасом смотрели на подошедшего подавальщика, было ей совершенно незнакомо. Впрочем, девушке на вид лет семнадцать, это выпуск, таких младшим наставницам не доверяют. Джейна с вежливостью улыбнулась Андре, изображая интерес к его рассказу о недавнем знакомстве с дочуркой ректора.
- Кажется, она тоже когда-то носила серое платье с черным пояском, не так ли? - промурлыкал Андре, тоже заметив странную парочку. - Вы не были знакомы?
- Увы, не помню, - покачала головой Джейна, не выпуская из виду испуганную незнакомку. - Вполне возможно, что мы могли пересекаться, но вы же знаете, дети из таких семей держатся особняком, - она чуть не добавила, мол, потому что считают себя лучше других. - Мы могли быть в разных компаниях или просто в разных по возрасту группах. Я, к слову, даже не припомню, чтобы видела её портрет на доске почета...
- О, эта леди весьма специфична, - с оттенком похабности ухмыльнулся Форжо. - Впрочем, там вся семья отличилась... Что такое, дорогая?
Джейна заметила, что девушка в сером платье сказала что-то своему спутнику и, видимо, решила покинуть его на пару минут.
- Мне... нужно пройтись, прошу прочтения, - леди-наставница задействовала все свои женские чары и улыбнулась молодому и изрядно опьяневшему блестящему историку. - Вино несколько ударило в голову, хочу вдохнуть свежего воздуха. Я скоро вернусь.