- Рада знакомству.
Антон облегчённо выдохнул. Стива тоже. Но если тот самый ночной зверь - не Антон, значит, это второй новенький, тот, которого Стива увидит завтра.
Втроём они пошли к столам - их было четыре, составленных в ряд. Казалось, места на лавках нет, но кто-то закричал:
- А ну, скучковались, Стива пришёл, - и сразу образовалось три свободных места с краю. Перед Стивой тут же возник пластиковый стаканчик с куском лимона на дне, чьи-то руки наполнили его водкой. Передали чищеный огурец и ломтик сыра.
- Минуту внимания, - встал, держа стаканчик, Саша. Откашлялся. Ядро всех компаний, первый и в работе, и в пьянках. - Сегодня в наших стройных рядах прибыло; поприветствуем новенького и выпьем за его здоровье.
Хор хмельных голосов завыл, заулюлюкал; захлопали в ладоши. Антон встал, смущённый; кровь прилила к лицу - кармин. Стукнулись стаканчиками, выпили горько, как за покойника...
Утро выдалось промозглым, сырым, с реки тянуло влагой. Стива отодрал щеку от подушки, вымылся. Нужно ехать на вокзал, забрать новенького. Может, просто не ехать? Сам ведь не найдёт ни за что, потому что не может человек найти Мирт, если ищет. Бросить его на вокзале... если позвонит на рабочий телефон, сказать, что ошибся. И мысль показалась Стиве дельной. Он сможет как-нибудь это объяснить всем. Скажет, что нашёл что-то неприятное в личном деле новичка. На душе стало легче, он натянул джинсы, футболку и вышел на веранду. Внутренний двор: четыре деревянных стола, усыпанных пустой посудой, посреди останков пиршества сидит Оскал в одних джинсах. Ноги подобрал к груди, голые руки сцепил в замок; вокруг белое и зелёное стекло пустых бутылок. Демон сидящий.
Стива спустился, сел напротив, поймал блуждающий взгляд карих глаз.
- Чего не спишь?
Оскал потянулся, хрустнул суставами, принялся заламывать пальцы. Ничего не ответил. Стива любил общаться с Оскалом - тот мало говорил и не напрягал. Пока Оскал разминал плечи, Стива нашёл на столе недопитую бутылку, вытряс остатки прямо в рот. Чувство тревоги не покидало, липкими щупальцами оплетало желудок. Стива не был провидцем, как Таро, и интуиция часто его подводила, но сейчас сложно было не верить себе. Он, повторяя за Оскалом, начал хрустеть пальцами, затем кусать ногти и губы - всё от нервов. Так и сидели не меньше часа, нервничая и безучастно наблюдая за восходящим солнцем.
А потом к Городку подъехал автомобиль. Незнакомый. Ошалелыми глазами Оскал и Стива провожали его, пока тот не затормозил у самого стола. Открылась дверца, и показался юноша - белый, как стена больницы, с ног до головы, в тёплой кофте с капюшоном.
- Доброго утра. Вы, должно быть, Мстислав?
Стива застыл, не зная, что сказать. Альбинос терпеливо ждал ответа.
- Верно, - наконец выдавил из себя Стива, встал, протянул руку.
- Мне сказали, что я теперь в вашем ведомстве, - альбинос чуть улыбнулся, слабо пожал руку в ответ, - еле нашёл ваш город, по правде говоря.
Глава III. Солнце
Солнце до одури любил жизнь. "Мы никогда не умрём" - это заклинание тянулось бесконечными цепочками вдоль коридорных стен, оно было вырезано на спинке его кровати, звучало в каждой песне, что он пел под гитару. Солнце так часто произносил эту фразу, пропевал ее, царапал на стенах и шептал себе, как мантру, перед сном, что действительно поверил - он никогда не умрёт. Больше, чем любовь к жизни, в Солнце был лишь страх смерти.
Он понял это двенадцать лет назад, когда ещё ездил в инвалидной коляске, а не ходил, чуть прихрамывая, на своих двоих. То был жаркий июльский полдень. Мальчик, которого позже будут звать Солнцем, пересекал двор, и пот стекал по лбу, и солнце нещадно жгло роговицу. Мальчик мечтал о великолепных чёрных очках, модных тогда в Мирте, но у него не было ни добрых родителей, которые могли бы купить ему такой подарок, ни друзей, у которых очки можно было бы одолжить. Поэтому мальчик щурился; пытался разглядеть в покачивающемся от жара дворе хоть какие-нибудь детали. И разглядел.
Две босые ноги в коротких брюках показались из ветвей дуба; затем в высокую траву спрыгнул их владелец. Его сложно было с кем-то спутать, хотя он и стоял к Солнцу спиной. Бледный, красивый, как девчонка, но выше других мальчиков чуть ли не на голову, светлые волосы отросли до плеч. Узнав Марка, Солнце хотел развернуть коляску, поискать другое место в тени, но застыл, как оглушённый, потому что в руках Марка были птенцы. Двое голых розовых птенцов, только что вырванных из привычного гнезда и сжатых в мальчишечьих тонких пальцах. Один птенец кричал, широко раскрывая клюв, а брат его молчал - возможно, уже задохнулся. Солнце перестал дышать. Марк заметил его - развернулся, молча осмотрел колдовскими глазами с разными зрачками. Не нахмурил брови, не оскалил зубы, даже не усмехнулся ехидно. Как будто никого не увидел. Его лицо совсем не изменилось ни тогда, ни потом, когда он поднял руку с птенцами к глазам и свернул обоим детёнышам тонкие шеи.