Выбрать главу

Толпа, сбегающая с моста, и вышедшие из трактира встретились и смешались между собой. Бешеные крики слились с раскатами смеха и пронзительными звуками флейт. Квартал у подножия Яникула наводнили разом толпы пришельцев и истребляющей лавой залили улицы и площади…

Что происходило там, среди этой человеческой свалки? Защищались ли те, на которых напали? Из чьей груди вырывались эти стоны, страшные проклятия, которые заглушали шум бури. Там, где стояли дома Сары и Гория, происходили самые ожесточенные схватки. Сильвий и Вентурий утоляли давно накипевшие в них гнев и зависть, внутри домов слышались треск взламываемых сундуков и звон разбитой посуды. Педаний и Пуденций искали тут человека, отомстить которому им повелевала память убитого на войне Приска. Группа сирийцев тащила к ближайшему трактиру кричащую, и вырывающуюся от них Мариам, младшую дочь Сары. Несколько молодых людей, среди которых своей римской одеждой выделялся Юст, сражались у дома Гория. Один из них упал; его унес обезумевший от отчаяния Горий, этот кроткий гиллелист, который теперь с сверкающими глазами кричал:

— Прости, Симеон! Простите мудрецы, что в Ябуе я с вами спорил! Мести! Мести!

Вдруг в одном месте послышалась изящная речь и затеялся какой-то странный разговор. Голос спокойный, но повелительный увещевал кого-то:

— У вас спор с обитателями этих домов? Хорошо. Но существуют два способа разрешения споров, один с помощью разума, другой с помощью силы… Первый человеческий, второй животный… Разве вы стадо скотов?

Несколько человек засмеялись. Один из них воскликнул:

— И сюда тебе надо было забраться, философ! Ты извлечешь столько же выгоды, сколько ты извлек, когда ты вышел к войскам Виталлия, осаждающим Рим, и говорил им, что война — преступление, а мир — наслаждение.

— Говорил и говорю теперь, — продолжал спокойный голос, — говорил им и вам говорю: долой гнев! Он не добьется ничего справедливого, а нет блага, кроме того что справедливо…

— Чтобы тебя, Гадес, поглотил попугай Минервы! — крикнул Сильвий. — Зачем ты сюда пришел, чтобы твердить свое вечное: нет блага, кроме этого, нет зла, кроме того… Ступай спать, Музоний! Доброй ночи тебе.

— Человечество существует только при помощи справедливости, оно погибло бы, если бы люди только и покушались бы на жизнь и здоровье друг друга, — воскликнул философ.

Окружающие начали находить все это забавным.

— Послушаем его! — кричали они. — Пусть болтает.

Вентурий своим тоненьким голоском пропищал:

— В собственных головах у нас достаточно мудрости, какая нам прибыль от грез твоего больного мозга… Почему, Музоний, ты так бледен и сморщен? По тебе видно, что фортуна, должно быть, тебя наделила несколькими здоровенными пощечинами. Значит, не пригодились тебе твои умные выводы?

— Они пригодились ему на то, — крикнул кто-то, — чтобы заступаться за чужеземцев, противных императору и богам…

Музоний сказал:

— Такова природа человека, что она повелевает ему делать добро, а когда он уже не может ничего сделать, то желать добра…

Из разразившейся смехом толпы молодой человек в римской одежде громко воскликнул:

— Не такова, Музоний, натура человеческая, не такова она, как ты предполагаешь, и в этом твоя ошибка. Мудреца от черни отделяют пропасти, которых не заполнят века!

Музоний, стараясь рассмотреть говорившего, отвечал:

— Я услышал душу, которая мыслит! Кто бы ты ни был, знай, что стоик не отступает ни перед издевательствами толпы, ни перед угрозами знатных. Он не повелевает с мечом и не дурачит чудесами. Сегодня я не добьюсь ничего. Но будущее за мной. Я стою за принципы.

— Стой себе, стой! — восклицали вокруг. — Это не убавит у нас из горшка ни одной фасоли. Ты сам себе враг, потому что император в любой день изгонит тебя из Рима. А, может быть, тебе накинут веревку на шею и потащат в тюрьму. В чем же тебе тогда помогут твои принципы?

Педаний вышел из толпы. Скорее с грубоватой, нежели злобной улыбкой на лице он показал свои громадные кулаки.

— Кто из нас сильнее, философ? Кто из нас сильнее? Ты мудр, а, однако, я одним щелчком свалю тебя с ног. Мне не нужно твоей мудрости, я предпочитаю свою силу.

Вдруг где-то в переулке чей-то запальчивый голос крикнул:

— Педаний! Сирийцы нашли человека, которого вы ищете! Вот ведут его…