По ночам она выползает наружу и скрупулезно проверяет: все ли содержится в совершенном порядке? Идеальна ли чистота ковров? Нет ли пыли за дальним шкафом? Не раскиданы ли по полу книжки или игрушки? Ровно ли дышат хозяева в своих постелях?
А те, зажмурившись и старательно выдыхая, напряженно прислушиваются к тихому-тихому шуршанию и тонкому свисту, с которым змея сканирует территорию. Даже собаки и кошки не осмеливаются перечить змее, а покорно моются и причесываются каждый вечер - лишь бы та была довольна. Да что собаки! Даже цветы перед домом замедляют свой фотосинтез, когда она шелестит мимо, заглядывая в горшки, и распускают лепетки на легком ветерке, только когда она удаляется. Самые маленькие и несмышленные детеныши быстро понимают, в какую игру им играть не стоит, и покорно залезают в ванну, убирают игрушки и складывают одежду на место.
Что же говорить о взрослых мужчинах и женщинах! Да благодаря гремучим домоправительницам в Австралии самый низкий процент супружеских измен в мире! Уже за одно это женщины континента готовы поставить им памятник.
И каждое утро с радостью наливают теплое молочко в блюдечко на полу кухни. Змее ведь так мало надо, чтобы она была счастлива и совершенно незаметна.
Ужас, о котором позабыли компетентные органы. Но сам он ничего не позабыл
Имя им – легион, но это не инфернальные чудовища, хоть они и хотели бы представляться таковыми. Это – реликтовые филеры, в просторечье мухи. Филеры были завезены в Австралию либертинианцами-французами еще в те времена, когда земля эта не имела определенной государственной принадлежности. Открытая голландцами, обживаемая французами, исследуемая англичанами и населенная аборигенами, она представляла собой обожженную красную пустыню и лакомый кусочек для каждого зрелого европейского государства. Для слежки за вероятным противником изобретательные французы и использовали миниатюрных летающих шпиков – мух. Позже, когда Франции стало уже не до австралийских колоний, мухи вместе с прочим брошенным ими имуществом отошли британской разведке, и еще долго служили английской короне.
В эпоху тотального недоверия, в военные и послевоенные годы, мухи добросовестно исполняли свои обязанности, не спуская фасеточных глаз ни с одного, буквально ни с одного подозрительного лица. Они даже слегка переусердствовали, и с этих лиц, к которым осторожничающее правительство отнесло все взрослое, а также детское и коренное население континента, мухи не спускали не только глаз, но и рук, ног и прочих частей своего высокоструктурированного тела.
Предметы их слежки в ответ обзаводились шляпами-убийцами с привязанными к ободам камешками и без сострадания уничтожали сотни филеров, но мухи не сдавались и продолжали кружить, ползать, летать вокруг, проникая в малейшие щели. Они садились на лицо, на руки, залезали под платье, прилипали к мороженому и, храня верность присяге, героически тонули в остывающем чае.
Последнее время, разгул политкорректности и толерантности, вызывает у мух глухое отторжение и справедливую озабоченность – куда катится страна? – спросили бы они, обладай они даром речи и хотя бы рудиментами интеллекта.
Но – нет! Никто не прислушивается к ним в эпоху мультикультурализма. Департамент их расформировали, начальство уволили, так что летают бедные шпики по континенту без всякой моральной и материальной поддержки, на одном голом энтузиазме, и кусают, как озверелые собаки, без всякого вознаграждения, ведомые одним лишь внутренним долгом.
Начальство уволили, а их трудоустроить, как водится, позабыли. Да и к чему их, болезных, трудоустроишь? Что они делать-то умеют, кроме как залезать во все дыры и укромные уголки, от складок одежды до засохшего печенья?
Так и вьются они вокруг всего сущего, неприкаянные и неутомимые, и так и будут виться – а что поделаешь, мультикультурализм тут. Толерантность. Не уничтожать же их как класс, или что они там – вид, род – как завещали классики единственно верного? Сами мухи, впрочем, искренне надеются дожить, может не сами, может, хоть дети и внуки их, до новых счастливых времен всеобщей подозрительности, когда их благородный труд снова будет востребован и вознагражден.
Продолжение ожидается!
Он тоже живет в Австралии
Рисунки Кристины Зейтунян-Белоус
--------------------------------------------------------------------
«В гибком зеркале природы
Звезды – невод, рыбы – мы,
Боги — призраки у тьмы».
Велимир Хлебников
Денис Безносов
рыба говорит по телефону
глаз съел чеснок
честно говоря здесь
пластмассовый пепел машет погремушкой мухам
человек без ног
засыпая просит раздеть
время а ему ха-
лат заикается девять десять
кремнем ремня ребра
корпус обра-
(за)скреблось
сквозь
кость в ось
косо
возь-
ми карта-
вость в полость
рта
поставь стеклянную челюсть в подстаканник
целясь в циферблат вареными буквами
бумажные рыбы парализованно стекали
по желобам в раковину рук к вам
и
их
тих-
ие хо-
ть как
ие-то хо-
хоты тащ-
атся щуря-
сь каблука-
ми спотыкая-
сь о кишки шум-
а под и камень в-
ытерли вздох на-
ты ноты тише цар-
апая яблоки зрач-
ков в очки кричат ч-
етче точь-в-точь чут-
ь-чуть точки чечетко-
й скачет шершавый зву-
к по коже ржавые ногти п-
ричал на четверть ног ти-
ной покрыт улитками язык-
ов овальные вязы к овальны-
м голубям головы в ванной ко-
фейник летит в спальном мешк-
е кошки ели кишки врача в парке
окурки в париках отхаркивая мозг в лужи
в зеленые канавы