— Не прямо, комиссар.
— Косвенно, значит?
— Она просто не сумела скрыть это, комиссар. Люди говорят не только словами. Есть еще интонации, выражения лиц, движения глаз и ресниц, разнообразные покашливания. Всех способов не перечесть. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Прекрасно понимаю. Мне тоже приходится обращать внимание на подобные вещи.
— И вы гордитесь этой способностью, комиссар. Вы знаете, что умеете хорошо понимать людей, и эта способность явилась одной из причин назначения вас комиссаром.
На лице Питта появилось удивление.
— Юная леди, я вам этого не говорил.
— Словами — нет. Но вы, комиссар, могли и не прибегать к ним. — Она смотрела прямо в глаза Питту, на лице ее не было даже тени улыбки, только легкий интерес к разговору.
— Итак, мисс Фишер, вы пришли, чтобы поговорить со мной об этом?
— Нет, комиссар. Я пришла потому, что в последнее время моей матери стало сложно попадать к вам на прием. Нет, конечно, она мне этого не говорила. Я сама заметила и подумала, что, возможно, вы согласитесь переговорить со мной.
— Хорошо, и вот вы здесь. О чем же вы хотите поведать мне?
— Моя мать беспокоится — потому что Земля может погибнуть. Там остался мой отец, вы помните это.
Питт уже ощущал раздражение. Как можно постоянно смешивать личные интересы с процветанием Ротора? Эта Инсигна — хоть он и благодарен ей, открывшей для него Немезиду — давно уже буквально душила его этой своей удивительной способностью безошибочно угадывать неверный путь и толкать его туда. А теперь, когда он больше не хочет ее видеть, подослала дурочку дочь.
— Как вы считаете, эта самая гибель произойдет завтра или в следующем году? — спросил Питт.
— Нет, комиссар, я знаю, что до нее еще почти пять тысяч лет.
— К этому времени вашего отца уже не будет в живых. Как, впрочем, и вашей матери, и меня, и вас. Когда мы все умрем, до гибели Земли и всей Солнечной системы останется почти пять тысяч лет — хотя я лично сомневаюсь, что Солнечной системе действительно угрожает нечто серьезное.
— Неважно, когда это случится, комиссар, — важно, что случится.
— Ваша мать должна была объяснить вам, что люди Земли задолго до начала катаклизма сумеют заметить угрозу — если она возникнет — и предотвратят ее. К тому же бессмысленно заранее горевать по поводу гибели планеты. Эта участь ожидает любой из миров. Каждая звезда неизбежно проходит стадию красного гиганта и губит свои планеты. Планеты умирают, как люди. Только жизнь их много дольше. Вы согласны со мной, юная леди?
— Согласна, — согласилась Марлена. — Мы с компьютером дружим.
Нисколько не сомневаюсь, — подумал Питт и с опозданием стер с лица сардоническую усмешку. Наверное, она поняла, как он к ней относится.
И, желая окончить разговор, Питт произнес:
— Тогда можно считать разговор оконченным. Любые речи о гибели планеты глупы, но даже если бы это было не так — что вам до нее? Не советую вспоминать об этом, иначе не только вас, но и вашу мать будут ожидать неприятности.
— Разговор еще не окончен, комиссар.
Питт почувствовал, что теряет терпение, однако невозмутимо ответил:
— Дорогая мисс Фишер, если комиссар говорит — все, значит — все, и ваше мнение здесь ни при чем.
Он привстал, но Марлена не пошевелилась.
— Я хочу предложить вам кое-что, в чем вы нуждаетесь.
— Я?
— Возможность избавиться от моей матери.
Воистину озадаченный, Питт сел в кресло.
— Что вы имеете в виду?
— Я объясню, если вы согласитесь выслушать меня. Моя мать уже не может оставаться на Роторе. Ее волнует, что будет с Землей, Солнечной системой, иногда она… даже тревожится об отце. Ей кажется, что Немезида погубит всю Солнечную Систему. И она считает, что в ответе за это, поскольку давала имя звезде. Комиссар, она человек эмоциональный.
— Да. Вы тоже это подметили?
— Она причиняет вам беспокойство. Она частенько напоминает вам о делах, которые ей кажутся важными, а для вас, наоборот, не представляют интереса. Приходится отказывать ей в приеме, посылать ее подальше — мысленно, комиссар. Ее действительно можно отослать отсюда.
— В самом деле? Ах да, у нас появилось новое поселение. Значит, я должен отослать ее на новый Ротор?
— Нет, комиссар, пошлите ее на Эритро.
— Почему я вообще должен это делать? Чтобы избавиться от нее?
— Да, комиссар. Вы этого хотите. А мне нужно другое. Я хочу, чтобы вы отпустили ее на Эритро, — здесь она не имеет возможности работать в обсерватории: приборы постоянно заняты, она чувствует, что за ней следят, и ощущает ваше раздражение. К тому же Ротор не слишком хорошее место для точных измерений. Для этого он вращается слишком быстро и неравномерно.