У него не было иллюзий. Да, он уже не резидент. И даже не свободный флоринианский крестьянин. Да, он беглый преступник, беглец, который должен скрываться. Но за последние сутки у него в руках было величайшее оружие против Сарка. Сомнений не было. Он знал, что Рик вспомнил правильно, что Рик был когда-то космоаналитиком, что он был психозондирован почти до идиотизма.
Но Рик в крепких руках человека, который выдает себя за флоринианского патриота, а на самом деле это транторианский агент, в чем нельзя было сомневаться с первого же мгновения. Кто еще из жителей Нижнего Города смог бы построить поддельную радарную печь?
Как бы то ни было, нельзя оставлять Рика в руках Трантора. У Теренса уже созрел план дальнейших действий. Надо только подождать рассвета.
Через десять часов после своего собеседования с клерком Джунц снова встретился с Людиганом Эблом.
Посланник приветствовал Джунца со своей обычной сердечностью, хотя и с явным чувством вины. При первой встрече (это было давно, прошел почти стандартный год) Эбл не обратил внимания на его рассказ о космоаналитике. Тогда он думал лишь об одном: поможет ли это Трантору?
Трантор! Он всегда был первым в его мыслях, но Эбл был не из тех глупцов, которые обожествляют звездный рай или желтый значок транторианских военных сил с солнцем и космическим кораблем.
В общем, он не был патриотом в обычном смысле этого слова, и Трантор как Трантор не значил для него ничего.
Но он был сторонником мира; тем более что он старел и любил свой кубок с вином, атмосферу, наполненную тихой музыкой, послеобеденный сон и спокойное ожидание смерти. Он считал, что так должны поступать все, но люди предавались войне и разрушению. Они умирали, замороженные пустотой космического пространства, испаряясь во вспышке взорвавшихся атомов, голодая на осажденных обстреливаемых планетах.
В кабинете у Эбла висела карта Трантора — кристально прозрачный свод с трехмерной схемой Галактик. Звезды были белыми алмазными искрами, туманности — пятнами светлого или темного тумана, а глубоко в недрах мерцало несколько синих огоньков, представлявших собой Транторианскую Республику.
Карта была историческая, с десятью кнопками, так что через каждые 50 лет можно было проследить, как вокруг Трантора загоралось множество звезд.
Простое нажатие десяти кнопок — и проходит полтысячи лет, и господство Трантора распространяется, пока не охватывает половины Галактики.
По мере того как Транторианская Республика превращалась в Транторианское Содружество, ее путь проходил сквозь чащу погибших людей, погибших кораблей, погибших миров. Но все это придавало Трантору силу.
А сейчас Трантор трепетал на грани нового превращения: из Транторианского Содружества в Галактическое, когда его господство поглотит все звезды и настанет вселенский мир. И Эблу хотелось именно этого.
Итак, поможет ли это Трантору? — вот о чем думал осторожный посланник год назад при первом разговоре с доктором Джунцем.
— …Нет, я вовсе не сержусь на ваших агентов, пущенных за мной по пятам, — говорил Джунц. — Вероятно, вы осторожны и не должны доверять никому и ничему. И все-таки: почему мне не сообщили, когда местопребывание разыскиваемого мною человека было обнаружено? Или вы тоже не знали, что искать его на Сарке было бессмысленно, поскольку весь этот год он был на Флорине? Но теперь вы нашли его и я хочу с ним поговорить.
— Я сожалею, но вы не сможете этого сделать.
— Почему?
— Хорошо, я отвечу вам. Потому что двенадцать часов назад Матт Хоров, транторианский агент, был убит членом флоринианского патруля. Двое флориниан, которых он прятал у себя, женщина и мужчина, — по всей вероятности, разыскиваемый вами наблюдатель, — ушли, исчезли. Очевидно, они попали в руки сквайров.
Джунц приподнялся с кресла.
Эбл спокойно поднес к губам стакан с вином и произнес:
— Официально я ничего не могу сделать. Убитый был флоринианином, а исчезнувшие, пока мы не сможем доказать обратного, тоже флориниане.
Глава 6
Патрульный
Рик проснулся в серой мгле рассвета. Долгие минуты он лежал, проверяя свой разум. Что-то в нем зажило за ночь; что-то срослось и стало цельным. Это готовилось еще с той минуты, два дня назад, когда он начал вспоминать. Процесс продолжался весь вчерашний день. Поездка в Верхний Город, библиотека, нападение на патрульного, а потом бегство и встреча с Пекарем — все это действовало на него как фермент. Ссохшиеся волокна мозга, так давно замершие, начали вынужденную болезненную деятельность. Теперь, после сна, в них чувствовалась слабая пульсация. Он думал о пространстве и звездах, о долгих одиноких странствиях, о великом молчании. Наконец он повернул голову и окликнул:
— Лона!
Она мгновенно очнулась, приподнялась на локте, вглядываясь в его сторону.
— Я чувствую себя прекрасно, Лона. Я вспомнил еще больше. Я был на корабле и знаю в точности…
Но она не слушала его. Натянула платье, стоя к нему спиной, загладила передний шов-застежку и нервно потрогала пояс. Потом подошла на цыпочках.
— Тсс, не говори так громко. Все в порядке.
— Где резидент?
— Его нет. Он… он ушел.
В комнате стало светло, и появилась массивная фигура Пекаря. Его толстые губы растянулись в улыбке.
— Вы рано проснулись.
Они молчали.
— Сегодня вы уйдете.
Она помнила, как он смотрел на Рика после того, как резидент ушел.
— О вас сообщено кому следует. Вы будете в безопасности.
Он вышел, но вскоре вернулся, неся пищу, одежду и два таза с водой. Одежда была новая и казалась совершенно незнакомой.
Он смотрел, как они едят, потом сказал:
— Я дам вам новые имена и новые биографии. Вы должны внимательно слушать, чтобы ничего не забыть. Вы не флориниане, поняли? Вы брат и сестра с планеты Вотекс. Вы посетили Флорину…
Он продолжал, рассказывая подробности, задавая вопросы, слушая ответы.
Рику было приятно, что он может продемонстрировать свою память, свою способность к восприятию, но Валона казалась обеспокоенной.
Пекарь заметил это.
— Послушай, девушка. Если ты начнешь кочевряжиться, я отошлю его одного, а ты останешься здесь.
— Нет, нет… — затрепетала Валона. — Я не причиню вам никаких затруднений.
Солнце стояло уже высоко, когда Пекарь вывел их на улицу. Рик с изумлением оглядел себя, насколько мог. Он не знал, что одежда может быть столь диковинной. Валона совсем не походила на работницу с плантаций. Даже ноги покрывал какой-то тонкий материал, а каблуки были такие высокие, что ей приходилось очень осторожно балансировать на ходу.
Собрались прохожие, разглядывая их, окликая друг друга, переговариваясь. В большинстве это были дети, женщины, идущие на рынок, мрачные и оборванные бездельники. Пекарь словно не замечал их. В руках он сжимал толстую палку.
И тут дальние окраины окружающей толпы возбужденно заволновались, и Рик различил черную с серебром форму патрульных.
Вот тогда это и случилось. Оружие, выстрел, упавший Пекарь и снова безумное бегство. Неужели черные тени патрульных будут вечно гнаться за ними?
Они очутились в трущобах одного из дальних пригородов. Валона тяжело дышала, на ее новом платье проступали влажные пятна пота.
Рик задохнулся:
— Я не могу больше бежать!
— Нужно!
— Подожди. — Он уперся, но она тянула его.
— Слушай меня.
Страх и паника постепенно покидали его.
— Лона, куда мы бежим, зачем? На нас же костюмы жителей другой планеты… Смотри, это дал нам Пекарь. — Рик возбужденно достал из кармана маленький прямоугольник, разглядывая его с обеих сторон, и пытался раскрыть, как книгу. Ему это не удалось. Тогда он ощупал его края. Когда пальцы сжались на одном из углов, что-то щелкнуло и одна сторона прямоугольника стала молочно-белой. Мелкие буквы на ней были непонятными, хотя он пытался медленно прочесть их по складам.