Он стоял так близко, что мое сердце отчаянно колотилось. Я хотела, чтобы он исчез, испарился, пропал. Но стоял совсем рядом, божественно красивый и магнетически привлекательный, и его глаза таинственно сверкали, затягивая в опасную пучину цвета шартрез.
— Тогда давай проведем их с пользой, — прошептал он почти на ухо. Его теплое дыхание заползло мне под волосы.
Собрав силы, я выдернула книги и отстранилась на комфортное расстояние.
— Слушай! Если ты будешь здесь жить, ты должен усвоить одно правило — соблюдай дистанцию, — холодно произнесла я.
Он игриво улыбнулся и, развернувшись, прошел в дом. Я невольно любовалась его телом. Широкая рельефная спина, четко очерченные мускулы под тонкой светло-серой майкой и упругая задница, затянутая в темно-синие джинсы, небрежно подвернутые снизу.
Переступая ватными ногами, я последовала за ним. Экскурсия предстояла короткая, да и показывать было особо нечего. Мне на самом деле нужно было уходить через десять минут, чтобы успеть отправить рукопись и отнести в редакцию готовые статьи.
Мы зашли на первый этаж.
— Здесь кухня, — указала я налево, — позже сам разберешься. Туалет там, а вот и крошечный зал с допотопным теликом.
В зале валялось много хлама, всяких ненужных и, на мой взгляд, неэстетичных вещей, но Мардж они нравились. Мы поднялись на второй этаж.
— Тут две спальни, с окнами на лес. Моя комната, и большая комната Мардж.
— Ты хотела сказать — теперь уже моя, — довольно улыбался он.
Я пожала плечами.
— Вы сами разберетесь.
— Уже разобрались, — ухмыльнулся он.
— Лестничка наверх — на чердак и в третью комнату.
Оттуда доносились звуки, и я поняла, что Мардж облагораживает новую конуру. Да, она вела себя очень странно.
— Вот и всё, — я многозначительно глянула на часы. — Если потребуется помощь, ты знаешь, где меня найти.
— Звучит обнадеживающе, — подмигнул он мне.
Времени оставалось очень мало, а запланированных дел — напротив, много. Схватив в комнате вещи, я выбежала из дома и, оседлав велосипед, с радостью заметила, что колено пришло в норму. Через двадцать минут энергичной езды я стояла у дверей издательства. Хотя «издательство» — громко сказано, три небольших комнаты на втором этаже офисного здания. Причем под офисным зданием у нас в городе принято понимать древний полуразвалившийся барак. Тем не менее, газета «Альтерньюс» существовала, и я, работая в ней, получала как вольнонаемный журналист немыслимые деньги. Немыслимые потому, что я никак не могла помыслить, что с таким «богатством» делать.
Я подошла к деревянной двери и постучалась к редактору.
— Входи, Лила, — раздался за дверью хриплый голос.
— Добрый день, мистер Джонсон, — сказала я, зайдя в прокуренную, вонючую комнату.
Фред Джонсон, низкорослый мужчина примерно шестидесяти лет, работал тут всю жизнь. Его седые густые усы отдавали желтизной, как и белки глаз, из-за чрезмерного курения и возлияний. Сегодняшний день для него начинался как обычно, судя по густому запаху дешевого бредни.
— Принесла?!
Я кивнула. Каждый раз он задает один и тот же вопрос.
— Положи на стол, — сказал он, ковыряясь в бумагах. — Деньги у Мери.
— Всего хорошего, сэр, — я не стала мешать ему, да и разговаривать нам было не о чем.
Уже на выходе он окликнул меня в своей немногословной манере:
— Что там?
— Как вы просили — одна статья посвящена приходу весны, вторая — о пользе бега для спортивного раздела и…
— Вспомнил, — отрезал он; и я, пожав плечами, вышла из кабинета в узкий коридор, выкрашенный в тошнотно-желтый цвет. Половые доски рассохлись, образовав большие щели.
Офис Мери располагался напротив. Деликатно постучавшись, я со скрипом открыла дверь.
— …она привела его домой и… я перезвоню тебе, Сандра, — сказала она, увидев меня, и расплылась в теплой улыбке.
Мери походила на пышный кекс, обильно украшенный кремом. Сладкая и яркая, она проводила всё свободное время на телефоне, обсуждая последние новости городка. Полной загадкой оставался неиссякаемый источник ее вдохновения; лично мне всегда казалось, что у нас ну ничего не происходит.
— Здравствуй Лила, — встала она со стула. — Кофе хочешь?
— Нет спасибо, я спешу, — выпить кофе с Мери — это значит час, а то и больше потерянного времени. Я буду выслушивать последние сплетни и услышу в сотый раз сердитую правду о Мардж. И хотя насчет последней я соглашалась, но обсуждать ее уже давно надоело. Свое мнение я держу при себе и не люблю лить грязь за спиной.