Зато вокруг машин, стоящих на дороге, схватка не прекращалась ни на секунду. Трещали автоматы, хлопали дробовики, и пару раз грохнули гранаты. На маленьком пятачке дороги лилась кровь, вылетали мозги, а по телам убитых психов лезли всё новые и новые ненасытные сородичи. Стрелок в их доме нервничал, его винтовка хлопала, посылая пули, которые, попадая в броневик, рикошетили, высекая искры.
Наблюдая за боем, Максим понял, что перед ним не профессионалы рейдеры, а такие, как он, выжившие. Люди сумели собраться, организоваться, найти оружие и теперь прорываются из города в южном направлении. Их машины не имели клеток из толстой арматуры, башенок с крупнокалиберными пулеметами, а места водителей и лобовые стекла никто не догадался защитить металлом. Он яростно кусал губы, думая, чем можно помочь людям, но что они могли с Сухробом, имея за душой всего сорок четыре охотничьих патрона?
Но, к счастью, люди на дороге справились сами, без их помощи, и в драке наблюдался перелом. Поток тварей становился жиже, беспорядочная стрельба стихала, уступив место огню одиночному и добивающему. Даже сидящий в их доме снайпер успокоился и точными редкими хлопками разносил вражеские головы.
– Максим, бежим быстрей! Уходим!
Макс обернулся и увидел Сухроба в лисьей шапке, который стоял сзади, одетый и с рюкзаком.
– Сухроб, давай поможем и уедем с ними! Это же люди! Понимаешь, люди! Вместе мы сильнее!
– Почему сильнее? Это глупый люди, такой не нужен, он савсем тупой! Патронов многа, автаматов многа – вперед лезет, думает – бессмертный и всех перестреляет! Мертвяк такой любит, спициальна ждет, засада делает. Бежим, Максим. Бежим бистро, пока псих жрет глупый люди.
«А ведь Сухроб прав… Дважды, трижды прав… – думал Максим с досадой, надевая на плечи свой рюкзак и приводя в готовность „мосберг“. – На что надеялись те люди, бросаясь в лобовую атаку на заслон? Ну, с потерями прорвутся, пройдут квартал, а дальше что, опять по новой? Бой до последнего мертвяка или последнего человека?»
Перебежали Ломоносовский проспект и спринтерским броском вломились в угловой подъезд пятиэтажки. Заняли позицию на третьем этаже, заперли двери, привалили хламом, и только после этого Максим выглянул в окно на поле боя. А там…
Там, сквозь грохот выстрелов, отчетливо слышался звонкий лай Маруськи! Да, с психами сражалась именно Маруська, чье визгливое тявканье он бы не спутал с лаем никакой другой собаки!
Балконы в нужном направлении не выходили, и Максим открыл окно на кухне. Достал бинокль, навел его в сторону битвы и облегченно перевел дух. Психов добивали, но прятаться и разбегаться мертвяки не думали. Отвлеченные Маруськой, они разрывались на два фронта, что получалось не очень хорошо. Казалось глупым, но Макс был готов поспорить, что маленькая собачонка привлекала их гораздо больше, чем крупные упитанные люди. Примерно как кусочек жареного мяса вкуснее, чем кастрюля каши или макарон.
Из инкассаторской машины и поваленного автозака вывалило пятеро суровых мужиков, которые встали плотным строем и принялись расстреливать разобщенную Маруськой нечисть. Били мужики скупыми короткими очередями, а пустые магазины забрасывали в автозак, откуда их возвращали снаряженными. Все ясно с мужиками – процесс у тех налажен, справятся без них, и надо идти дальше. Но вот Маруська удивила в очередной раз. Что за загадочная собака? Появляется ниоткуда и в никуда уходит. А впрочем, в новом мире все загадочно. Ну или почти все.
Парни пообедали тушенкой и печеньем, попили чаю, покурили, и Макс еще раз выглянул в окно на кухне. Битва на проспекте завершилась окончательно, и сейчас там лежали одни трупы. Шум отъезжающих автомобилей стих, и вся сохранившая боеспособность нечисть наверняка рванула следом за колонной. На их место начали подтягиваться привычные медленные мертвяки, которые пугливо озирались и обнюхивали поле боя.
Отходившая автоколонна боезапас не экономила, и Макс с Сухробом еще долго вслушивались в звуки грохотавшего вдалеке боя. Они подождали, дав возможность бравым воинам собрать на себя как можно больше тварей, и двинулись по своему маршруту, успешно применяя отработанную тактику. От дома к дому и от квартала до квартала. Без особых приключений подошли к улице, от которой до моста через Двину рукой подать.
Для ночлега выбрали обособленно стоявшую пятиэтажку. Приготовившись заглянуть в первый подъезд, Максим почувствовал, как в ладонь сзади ткнулось что-то холодное и мягкое. Маруська! Нашлась, живая! Забыв об осторожности, друзья сняли рюкзаки и принялись гладить блудную подругу. Сухроб достал заветную бутылку, начислил ей законный глоток живчика и открыл банку консервов. Собака поела, благодарно тявкнула в ответ и стремительно исчезла за углом дома, убежав по своим, никому не ведомым делам. А на улице смеркалось, и пора было думать о ночлеге. Проверив, как обычно, подъезд бутылкой, ребята быстро забежали и захлопнули за собой двери.