— И где вы скрываетесь теперь, уйдя из барака?
— Неважно. Вообще-то я решил оказать вам небольшую любезность в ответ на вашу любезность, прежде чем здесь начнет умирать всё больше людей.
— Вы сумасшедший! — воскликнул Шелленберг. — Убирайтесь отсюда!
Граф Дракула только рассмеялся:
— Посмотрите на меня и на себя, гауптман. Неужели вы полагаете, что мои деяния чем-то отличаются от ваших?
В это мгновение гауптман верил сидевшему напротив, верил в то, что был именно тем, кем себя называл. Люгер в его руке дрогнул, Шелленберг нажал на курок. Выстрел заставил его на мгновение зажмуриться. Когда он открыл глаза, в кабинете никого не было. Только чёрная птица бесшумно летела прочь от его окна.
Шелленберг спустился по лестнице.
Солдат, недавно приветствовавший его у входа в здание, был мёртв.
Гауптман бросился в оружейную комнату. Через минуту он выбежал на улицу, сжимая в правой руке штык.
Холодный воздух немного отрезвил его. Не то, чтобы всё происшедшее теперь казалось ему сном, но он никак не мог решить, что делать дальше. Поднять тревогу и приказать солдатам разыскать заключённого, обряженного в вечерний костюм и чёрную накидку? Нелепо.
«Мне нужно место, в котором я могу отдыхать днём».
Так сказал Дракула. Но где это место? Где оно может быть?
Шелленберг замер.
Комендант.
Оберст Рауш, ну конечно же!
«Оказывается, мы с оберстом Раушем примерно одного роста и сложения… Я позаимствовал этот наряд в его гардеробе…»
Дом коменданта находился вне лагеря. Это было мрачное каменное здание, скрывавшееся в ближайшем к лагерю горном отроге. Там имелся большой подвал, вспомнил Шелленберг. И ещё он вспомнил, что старый холостяк Рауш жил одиноко, довольствуясь услугами денщика и повара.
Гауптман подошел к уединённому дому на рассвете.
Чья-то фигура двинулась ему навстречу. Шелленберг остановился, узнав старую цыганку.
— Не ходите туда, — сказала она.
Гауптман поднял пистолет.
— Что вы здесь делаете? Почему не в бараке?
— Оберст Рауш назначил меня охранник, — ответила она бесстрастно. — Я должна следить за Влад Цепеш.
— Рауш?! — Шелленберг не верил собственным ушам. — Рауш никогда не позволил бы вам здесь находиться! Вы лжёте, фрау!
— Каждый, кто войти в этот дом, умереть, — сказала она прежним безжизненным тоном.
Шелленберг оттолкнул её. Старуха не сопротивлялась. Со штыком в правой руке и люгером в левой, он шагнул в прихожую. Свет снаружи почти не проникал сюда, поэтому гауптман остановился в растерянности. Вдруг кто-то бросился на него из тёмного угла. Он пронзил грудь нападавшего штыком и только тогда узнал в нём одного из недавно умерших часовых.
— Что там случилось?
Он поднял голову и увидел вверху лестницы, которая вела на второй этаж, оберста Рауша.
— Ну-ка поднимитесь сюда и объясните, что вас привело?
Шелленберг взбежал по лестнице.
— Господин комендант, у меня есть доказательства того, что один из цыган, этот…
Неестественно красные губы коменданта приоткрылись, обнажив острые клыки. Ещё через мгновение Рауш бросился на Шелленберга и едва не впился зубами в его шею. Напрягая все силы, гауптман попытался вырваться из смертельных объятий.
Неожиданно хватка ослабла — и это произошло одновременно с проникновением в мрачное здание первых лучей солнца. Гауптман изо всех сил толкнул коменданта в грудь. Заметив солнечный свет, полковник — или нечто, принявшее его обличье, — бросился прочь. Шелленберг настиг его в столовой. Свет утреннего светила охватил Рауша, он закричал. Через мгновение плоть коменданта обратилась в прах.
Гауптман направился в подвал и здесь нашёл то, что искал.
Ящик с землёй, в котором неподвижно лежал граф Дракула.
Шелленберг поднял штык и с силой вогнал его в грудь вампиру.
Он вышел из дома и некоторое время стоял на крыльце, пытаясь осмыслить происшедшее. Старая цыганка неслышно выступила из тени дерева. Он хрипло сказал:
— Можете войти. Приберите там…
Не глядя на неё более, гауптман медленно двинулся к лагерю. Возле самых ворот он остановился. Ему вдруг вспомнились последние слова Дракулы:
«Неужели вы полагаете, что мои деяния чем-то отличаются от ваших?»
…Потухшими глазами он смотрел на бесконечную вереницу заключённых с серыми обескровленными лицами, направлявшихся мимо него к месту работы.