Отец Пол осенил себя крестом и, присев на корточки перед одним из трупов, беззвучно прочёл молитву.
— Но сам Чаушеску не укрылся в этом… убежище? — спросил доктор Эймсли.
Фортуна улыбнулся:
— Нет.
Доктор Эймсли осмотрелся в свете шипящего фонаря:
— Ради всего святого, почему? Если бы он собрал здесь своих солдат и организовал оборону, то продержался бы несколько месяцев.
— Чудовище спасаться на вертолёте, — пожал плечами Фортуна. — Улетнуть… Нет, как это… улететь на вертолёте в Тырговиште, это семьдесят километров отсюда. Там люди увидеть, как он и его сука-жена сесть в машину. Их поймать.
Доктор Эймсли поднёс фонарь к входу в другой туннель. Оттуда потянуло страшной вонью и доктор поспешно отдёрнул руку.
— И всё-таки почему… — начал он.
Фортуна шагнул ближё, и в резком свете вдруг стал виден застарелый шрам на его шее, которого я прежде не замечал.
— Говорят, его советник… Тёмный Советник… сказать ему не ходить сюда, — улыбнулся он.
Отец Пол тоже попытался изобразить улыбку:
— Тёмный Советник? Звучит так, будто в советниках у Чаушеску был сам дьявол.
Раду Фортуна кивнул:
— Страшнее дьявола, святой отец.
Доктор Эймсли хмыкнул:
— И что же, этот дьявол сбежал? Или он среди тех бедолаг, которых мы там видели?
Вместо ответа наш провожатый направился в один из четырёх туннелей, веером расходившихся от того места, где мы стояли. Каменные ступени вели наверх.
— Выходить к Национальному театру, — негромко сказал он, взмахнув рукой. — Здание повреждаться, но уцелеть. Ваша гостиница рядом.
Священник, доктор и я двинулись вверх по лестнице. В свете фонарей наши тени на сводчатых каменных стенах растягивались на пятнадцать футов. Отец Пол остановился и посмотрел вниз, на Фортуну:
— А вы разве не идёте?
Маленький человечек с улыбкой покачал головой:
— Завтра мы отвозить вас туда, где всё началось. Завтра мы ехать в Трансильванию.
Отец Пол улыбнулся нам с доктором.
— Трансильвания, — произнес он. — Призрак Белы Лугоши[14].
Священник обернулся, намереваясь что-то сказать Фортуне, однако наш маленький гид уже исчез. Ни эхо шагов, ни отблеск фонаря не выдавали, в каком из туннелей он скрылся.
В самолёте мучительно трясло. Мы летели в Тимишоару, город в Западной Трансильвании с населением около трехсот тысяч человек, на стареньком восстановленном турбовинтовом «Туполеве», ныне принадлежавшем государственной авиакомпании «Таром». Нам повезло: рейс, выполнявшийся ежедневно, задержали всего на полтора часа. Бо́льшую часть пути мы проделали в облаках, освещение на борту отсутствовало. Впрочем, это было не важно, потому что полёт не предусматривал ни стюардесс, ни питания. Доктор Паксли всю дорогу ворчал и охал, однако вой двигателей и скрип металла при каждом вихлянии самолёта, пробивавшегося сквозь восходящие потоки воздуха и грозовые тучи, почти полностью заглушали его стоны.
Сразу после взлёта, за секунды до входа в облачность, Фортуна перегнулся через проход и показал в иллюминатор на засыпанный снегом остров посреди озера примерно в двадцати милях севернее Бухареста.
— Снагов, — объявил он, следя за выражением моего лица.
Я посмотрел вниз, успел мельком увидеть тёмную церковь — в следующий миг остров закрыли облака — и опять перевёл взгляд на Фортуну:
— И что?
— Здесь похоронен Влад Цепеш.
Я кивнул. Фортуна вернулся к чтению одного из наших журналов «Тайм», хотя как можно читать и вообще сосредоточиться в такой тряске, мне было непонятно.
Минуту спустя сидевший сзади Карл Берри наклонился ко мне и шёпотом спросил:
— Влад Цепеш — это кто? Герой войны?
В салоне было так темно, что я едва различал контуры лица Берри в нескольких дюймах от себя.
— Дракула, — сказал я представителю АТТ.
Берри разочарованно выдохнул, откинулся на спинку сиденья и пристегнул ремень: болтать начало всерьёз.
— Влад Колосажатель, — прошептал я, не обращаясь ни к кому в отдельности.
Из-за отсутствия электричества морг охлаждался самым простым и доступным способом: все высокие окна были открыты настежь. Свет из них лился жидкий, словно бы тёмно-зелёные стены, мутные стёкла и плотные низкие тучи его скрадывали, однако этого вполне хватало, чтобы разглядеть ряды трупов, наваленных поперёк столов и занимавших почти каждый дюйм кафельного пола. Чтобы подойти к Фортуне и врачу-румыну, стоявшим в центре, нам пришлось осторожно пробираться обходным путём, стараясь не задевать босые ноги, белые лица и раздутые животы. В длинном зале находилось по меньшей мере триста-четыреста тел… не считая нас.
14
Призрак Белы Лугоши. — Бела Лугоши (наст. имя Бела Ференц Дежё; 1882–1956) — американский актёр венгерского происхождения, который стал знаменитым в основном благодаря ролям в фильмах ужасов. Наиболее известен исполнением роли графа Дракулы в одноименной бродвейской постановке 1927 г. и в последовавшем за ней фильме.